Пьер и Мария Кюри

Если после обеда Ева собралась уйти из дому, поехать в какой-нибудь концерт, Мари приходит к ней в комнату и ложится на диван. Смотрит, как одевается дочь.

— …Мажешь удирать, дочка. Доброго вечера… Ах, да! Нет ли у тебя чего-нибудь мне почитать?

— Конечно! Чего тебе хочется?

— Не знаю… Ну, чего-нибудь полегче. Только в твоем возрасте можно читать тяжкие, угнетающие романы.

Несмотря на разные литературные вкусы, у них с Евой есть общие любимцы: Коллет, Киплинг. В «Книге джунглей», в «Рождении дня», в «Сидо», в «Киме» Мари неустанно перечитывает великолепные, живые отражения природы, которая всегда являлась для нее началом бодрости и силы. Она знает наизусть множество стихов французских, немецких, английских, русских, польских…

Взяв выбранный Евой том, она уединяется у себя в кабинете, усаживается на красном бархатном шезлонге, подкладывает под голову мягкую пуховую подушку и перевертывает несколько страниц.

Но через полчаса, может быть, через час она откладывает книгу. Выпрямляется, берет карандаш, тетради, научные пособия. И, как обыкновенно, будет работать до двух, до трех часов утра.

Вернувшись домой, Ева видит сквозь круглое окошко узенького коридора свет в комнате у матери. Она проходит коридором, толкает дверь… Каждый вечер картина одна и та же. Мадам Кюри, окруженная листами бумаги, счетными линейками, брошюрами, сидит на полу. Она никогда не могла привыкнуть работать за письменным столом, усевшись в кресло, по традиции «мыслителей». Ей требуется неограниченное место, чтобы разложить свои записи, таблицы, чертежи диаграмм.

Она поглощена трудным теоретическим расчетом и не поднимает головы при входе дочери, хотя и почувствовала ее присутствие. Выражение лица сосредоточенное, брови сдвинуты. На коленях тетрадь, карандашом она набрасывает знаки, формулы. Губы что-то шепчут.

Вполголоса прорываются цифры. И так же, как шестьдесят лет тому назад в классе арифметики у пани Сикорской, мадам Кюри, профессор Сорбонны, ведет счет по-польски.

Глава XXVI Лаборатория

Мадам Кюри у себя?

— Я к мадам Кюри. Она приехала?

— Не видали, где мадам Кюри?

Такие вопросы задают молодые люди и молодые женщины в белых лабораторных халатах, сталкиваясь в вестибюле, которым должна пройти ученая, чтобы попасть в Институт радия. Пятьдесят научных сотрудников каждое утро ждут здесь ее прибытия. Всякий стремится, «не беспокоя ее», спросить совета, получить на ходу какое-нибудь указание. Так образуется то, что Мари в насмешку зовет «совет».

В девять часов старенький автомобиль въезжает за ограду со стороны улицы Пьера Кюри, заворачивает на аллею. Дверка в автомобиле хлопает. Садовым входом появляется мадам Кюри. Группа просителей радостно окружает ее кольцом. Робкие, почтительные голоса докладывают о том, что такое-то измерение закончено, сообщают новости о растворении полониума, вкрадчиво замечают: «Если бы мадам Кюри зашла посмотреть на аппарат Вильсона, то увидела бы интересное достижение».

Мари хотя и жалуется иногда на это, но очень любит этот вихрь энергии и любознательности, налетающий на нее с самого утра. Вместо того чтобы ускользнуть, бежать к собственной работе, она остается, как была — в шляпе и мантилье, в кругу своих сотрудников. Среди этих лиц, жадно смотрящих на нее, каждый взгляд напоминает ей о каком-нибудь опыте, который она обдумывала в одиночестве.

В ее замечаниях нет ни беспорядочности, ни недоговоренности. В течение нескольких минут, которые она посвящает кому-нибудь из научных работников, мадам Кюри целиком сосредоточивается на изучаемой проблеме, известной ей во всех подробностях. Через минуту она уже говорит с другим о другой работе. Ее ум чудесно приспособлен к такой своеобразной гимнастике. В лаборатории, где молодые умы напрягают все свои силы, она похожа на чемпиона по шахматам, который играет одновременно тридцать-сорок партий.

Люди проходят, здороваются, останавливаются. Дело кончается тем, что Мари садится на ступеньку лестницы, не прерывая заседания, мало пригодного для протокола. Сидя на лестнице и глядя снизу вверх на сотрудников, стоящих перед ней или прислонившихся к стене, она мало похожа на классический тип начальника. И тем не менее!..

Это она сама, тщательно изучив способности каждого, подобрала младших сотрудников лаборатории. И почти всегда она же назначает им работы. К ней приходят ее ученики в минуты своего отчаяния, твердо веря, что мадам Кюри обнаружит ошибку в опыте, которая навела их на ложный путь.

За сорок лет научной работы эта седовласая ученая приобрела огромный запас знаний. Мадам Кюри является живой библиографией по радию: владея в совершенстве пятью языками, она перечитала все печатные работы об исследованиях в этой области.