Пера-богатырь(Сказки финно-угорских народов)

— Милый братец, — кричит, — не езди! Куда ты один пойдешь? В дальнем месте убью тебя, в далекой стороне погубят тебя! Дома останься!

Вищ-Отыр ничего ей не ответил. Ударил громко звенящим железным веслом по воде, вырвалась лодка на середину реки, а распорка в руках сестры осталась.

Молодой богатырь сильно гребет, так сильно, что буря поднялась, гром загремел. В ближних селениях люди от ветра на землю попадали, в дальних селениях вверх глядит, удивляются, откуда гром гремит, когда в небе ясно.

Три дня, три ночи Вищ-Отыр так греб. На четвертый день городок лесного духа показался. Богатырь к берегу пристал, из лодки вышел, подумал:

«Если так пойду, увидят меня менквы!»

Обернулся рогатым оленем, немного пробежал, опять думает:

«У менквов зоркие глаза. Если долго так бежать буду, узнают меня!»

Ястребом обернулся. Два круга в небе сделал, вперед полетел.

Уже совсем близко Менкв-Ойки городок. Ястреб-Вищ-Отыр думает:

«И ястребом нехорошо! Если долго так лететь буду, догадаются менквы!»

Короткохвостой ящерицей обернулся, меж травинок, меж листиков скользит. «Так, пожалуй, не разглядят меня!»

Добежал ящерицей до ограды. Высокая ограда у менквов. Палисады в небо уперлись, вершинами за темные тучи задевают, нижними концами, верно, в подземный мир уходят. Нигде щелочки не найти, внутрь ограды не пролезть. Вищ-Отыр-ящерица в трещинку бревна забился, сидит. Потом так сказал себе:

— Долго ли мне сидеть? Чего ждать?

Стал он просить Верхнего духа:

— Верхний дух, пошли жару на семь дней, на семь ночей!

Услышал Вищ-Отыра Верхний дух, наслал жару. Такую жару, что листья на деревьях привяли, трава пожелтела, земля потрескалась.

Менквы старухи, менквы старики в городке ямы повыкопали, забрались в них. Молодые менквы в реке плещутся.

Вищ-Отыр все в трещине сидит — теперь знает, чего ждет. Как задумал, так и стало. На третий день спустились к реке из городка десять женщин. Девять из них женщины-менквы, среди них старшая — Менкв-Ойки сестра. Худая, длинная, и имя у нее длинное. Зовут ее: Сухая-Как-Под-Ветром-Качающаяся-Трава-Женщина.

А десятая… Не у менквов такая красота родилась! Глаза у нее как две спелых смородины, щеки румяные, косы до колен, на концах кос птички сидят, песни поют. Вот она — красавица, вот о ком говорил черный ворон Острый Клюв!

Стали женщины купаться. Наплескались вволю, вышли из воды, одеваются. Вдруг красавица вскрикнула:

— Кэй! Какой-то зверек мне в рубашку заполз!

А это Вищ-Отыр-ящерица заполз.

Схватила рубашку красавицы Сухая-Как-Под-Ветром-Качающаяся-Трава-Женщина, принялась трясти. А Вищ-Отыр уже иголкой обернулся, в рукав вкололся, крепко держится.

Оделись женщины, в городок уходят. Уже к воротам подошли.

Вищ-Отыр-иголка думает:

— «Чего дальше ждать? Что задумал, то делать надо!»

Выскользнул из рукава, упал на землю, в медведя превратился. Сгреб красавицу мохнатыми лапами и пустился бежать.

Долго ли, коротко ли бежал, добежал до своей лодки. Тут опять сделался Вищ-Отыром — богатырем, самим собой стал. Увидела его красавица, обрадовалась. улыбнулась ему.

Вищ-Отыр спрашивает:

— Куда лодку направлять? Хочешь — к братьям своим вернешься, хочешь — со мной поедешь, моей женой будешь?

Красавица отвечает:

— Куда ты. туда и я. Ты меня от злого Менкв-Ойки спас, я тебе верной женой буду.

Приплыли они в городок Вищ-Отыра. На другой же день Вищ-Отыр укреплять городок стал. В семь рядов палисады поставил, изнутри к ним завалы пристроил, чтобы удобнее было сквозь палисады стрелы пускать. Ведь не у кого-нибудь, а у Менкв-Ойки невесту отнял! Не простит тот обиды.

Ни много ни мало живет Вищ-Отыр с молодой женой, а только счастливо живет. Году не прошло, родился у них сын-красавец, будущий богатырь.

Смастерил Вищ-Отыр для сына берестяную люльку, жена люльку у окошка повесила.

Однажды качала она люльку и песню пела:

Качаю я свое дитятко
В берестяной люльке с обручевым ободом.
Качаю я свое дитятко
В берестяной люльке с корневым ободом.
Качаю я свое дитятко
Пятипалой ногой с пятью пальцами.
Руки твои — молодые деревца.
Ноги твои — молодые деревца…

Заплакал ребенок, мать его перекладывает, а сама поет:

Выну я тебя из берестяной люльки
С корневым ободом.
Подниму я тебя вверх
Пятипалой рукой с пятью пальцами.
Буду и похаживать по тесовому полу
С десятью тесинами…

Когда мать сына перекладывала, сухой теплый мох в люльку клала, щепотка мха из колыбельки за окно упала. Летела мимо синичка, схватила мох и унесла.

* * *

А Менкв-Ойка целый год покоя не знает. Все по своей невесте, красавице маленькой женщине тоскует. У всех спрашивает, не видел ли кто. не слышал ли. куда она подевалась. Спрашивал и у сестры своей: