Перчатка для смуглой леди

— Гарри Гроув много чего о ней знает. А также, — с вызовом добавил Джереми, — Марко и Чарли Рэндом.

— И что же вам о ней известно?

— Если верить Гарри, — начал Джереми возбужденным тоном, в котором проскальзывала недоверчивая ирония, — она с распростертыми объятиями принимала Марко, когда он целый сезон блистал в Нью-Йорке три года назад. Гарри был тому свидетелем. Вроде бы эта миссис Гузман, дама пятидесяти пяти лет, страшная как смертный грех и жутко напористая, влюбилась в Марко до безумия. Буквально до безумия.Она обладательница известной коллекции картин и других предметов искусства. Так вот, она устроила роскошный прием, роскошный даже для нее, и, когда все стали расходиться, задержала Марко. Видимо, желая его завоевать, она потащила Марко к себе в комнату, сказав, что хочет показать ему сокровища, которые никогда никому до сих пор не показывала.

Джереми умолк. Уголок рта Аллейна дернулся, а правая бровь поползла вверх. Фокс откашлялся. Перегрин устало произнес: «Ну конечно».

— Я говорю о настоящих сокровищах, — с достоинством продолжал Джереми, — в буквальном и точном смысле слова. Заперев двери, миссис Гузман показала Маркусу Найту ювелирные изделия, табакерки, редкие книги, изделия Фаберже, и все на сто процентов подлинное. Каждая вещь коллекционная. Она призналась, что все это хозяйство куплено на подпольном интернациональном черном рынке. Многие из вещей были в свое время украдены. Ее агенты шныряют по всей Европе и Дальнему Востоку. Она держит эти вещи только для того, чтобы тайком любоваться ими, а Марко показала их затем, чтобы привязать его к себе. А потом она набросилась на него с совершенно откровенными намерениями. Она перла как танк, ему с трудом удалось улизнуть, по крайней мере, он так говорит, хотя страху натерпелся. Тогда они с Гарри приятельствовали, и однажды за рюмкой он рассказал Гарри об этом приключении.

— А когда и кто рассказал вам?

— Вспомнил! — воскликнул Перегрин. — Это было в тот день, когда я рассказывал актерам о перчатке!

— Точно. Гарри сказал тогда, что миссис Констанции Гузман необходимо сообщить о находке, и метнул взгляд, такой, как бы насмешливый, в сторону Маркуса, и тот побагровел. Вечером Гарри, Чарли Рэндом и я отправились в бар, где Гарри и поведал нам о происшествии с миссис Гузман. Должен сказать, что он страшно забавно передразнивал миссис Гузман: «Но я хотшу придадлежать вам. Я джаджу быть в вашей власти. Ах, деужели вы предадите меня. Ах, какой вы деотразимый мужтшина».

Перегрин раздраженно фыркнул.

— Да, — отозвался Джереми, — зная твое отношение к театральным сплетням, я не стал пересказывать тебе эту историю.

— Кто-нибудь еще в группе слышал ее? — спросил Аллейн.

— О да, уверен, — ответил Джереми.

— Несомненно, Гарри рассказал Дестини, — заметил Перегрин к явному огорчению Джереми. — Да, рассказал, на какой-нибудь вечеринке.

— Вам придется пойти в банк в сопровождении офицеров полиции, взять перчатку и передать ее им. От вас также потребуется подробное письменное заявление. Сейчас я не могу сказать, будет ли вам предъявлено обвинение. На мой взгляд, ваши поступки граничат с безумием. Формально, но вашему собственному признанию, вы совершили кражу.

Джереми, побледнев так, что веснушки на его лице стали похожи на коричневые конфетти, повернулся к Перегрину и пробормотал еле слышно:

— Мне было так плохо. Я хотел отвлечься. Я был жутко несчастен.

Он направился к двери. Фокс, двигавшийся весьма проворно, несмотря на свой рост и габариты, опередил его.

— Минутку, сэр, будьте добры подождать, — мягко произнес он.

— Все в порядке, Фокс, — сказал Аллейн. — Мистер Джонс, я вас прошу отправиться сейчас в банк, там вас встретят двое наших людей, возьмите перчатку и поезжайте с ней и сопровождающими в Скотленд-ярд. На сегодня все. До свидания.

Джереми быстро вышел. Они слышали, как он пересек фойе и сбежал вниз по лестнице.

— Вы не могли бы немного задержаться, Джей? — сказал Аллейн. — Фокс, предупредите коллег, пожалуйста.

Фокс подошел к телефону и забубнил в трубку, переговариваясь со Скотленд-ярдом.

— Этот молодой дуралей — ваш близкий друг? — спросил суперинтендант.

— Да. Мистер Аллейн, я понимаю, что мои слова для вас мало что значат, но я хотел бы сказать вам одну вещь, если можно.

— Конечно, почему бы нет?

— Что ж, спасибо, — немного удивленно поблагодарил Перегрин. — На самом деле две вещи. Во-первых: из того, что Джереми наговорил вам, следует, что у него не было никакого мотива для ограбления сейфа. Верно?

— Если все, что он сказал, правда, то мотива действительно не было. Если же он признал лишь то, что и так вот-вот должно было проясниться, и скрыл все остальное, то мотив легко вообразить. Между прочим, мотивы — вещь в полицейской работе вторичная. Сначала нужно подобрать факты, которые бы не противоречили друг другу. Каково ваше второе соображение?