Перчатки Ариадны

Если бы Тёма знал все-все-все… Тогда он понимал бы, что и в прошлый раз, и сейчас Вике не могло и не может быть легко: риск опозориться никуда не девается, ведь все зависит совсем не от нее самой, а от помощи мертвой девочки и ее таланта. А тут еще и ситуация с блокнотом Зины добавилась – новая угроза. Какую роль тогда играет сама Вика во всем этом? Исполнять «Желтые нарциссы» на пианино сегодня, можно сказать, будет Ада. На ее победу или проигрыш может повлиять она сама, выступающие из других школ, даже Зина – а как же Вика? «А я – ничего. Все это могло бы произойти и без меня. Это история, в которой меня нет», – с ужасом думает Вика и, ошарашенная внезапным осознанием, совсем забывает о Тёме. Она резко отворачивается от него и выбегает из актового зала. Но куда бежать? «Зачем я тогда здесь? Что меня сюда привело?» Вика начинает прокручивать в голове недавние события, которые происходили перед сегодняшним конкурсом, – одно за другим. Ей вспоминается сначала пропажа Шустрика. Потом – пожар в лесу и подвале: то ли реальный, то ли призрачный. И наконец появление ожогов у нее на руках. Все это произошло в ее жизни именно в такой последовательности. Но и в жизни Ады – тоже! А после ожогов что? Потом Ада заболела и ее не смогли спасти! «Сейчас – не мое выступление, завтра – не моя жизнь, а послезавтра?..» – прикрыв рот ладонью, чтобы не закричать, думает Вика. Стоя у окна в коридоре, она с завистью смотрит на ребят, беззаботно резвящихся на улице в это время. Они просто радуются жизни – своей жизни! Мысли сменяют одна другую – и все совсем неутешительные. Что же делать? Вике кажется, что надо немедленно, прямо сейчас, найти ответ на вопрос: для чего она здесь? Именно она, Вика, – не Ада, не другие выступающие.

«Что у меня есть с собой сейчас? То, что принадлежит именно мне, а не Аде. Рюкзак с моими тетрадями и учебниками? Нет, не то. Еще – немного не доделанное платье, к которому осталось только пришить блестки-пайетки», – начинает рассуждать про себя Вика. Платье она принесла сегодня с собой, чтобы показать Элеоноре. Но как оно может сейчас помочь и ответить на главный вопрос? От всех этих тревожных мыслей ее отвлекает резкий толчок в спину. Она вздрагивает от неожиданности.

– Вик, слушай, там такое… В общем, я увидела кое-что! Скорее иди в гримерку!

Тата?! Задыхаясь от бега, она смотрит на Вику расширенными от ужаса глазами. Что она там такого увидела? И почему вообще стоит здесь, рядом с Викой, – она же еще недавно не хотела с ней даже здороваться?

– Короче, Федотова, кажется, что-то вытащила у тебя из пакета.

Зина?! В пакете – только сшитое Викой платье и… перчатки Ады!

– Как это «вытащила»? В гримерке же полно народу!

– Да не полно! То есть не очень много, но и не так мало, чтобы замечать друг за другом всякое. Все своими делами занимались. Я там болтала сейчас с Катей, подругой моей из двенадцатой школы, – она тоже участвует в конкурсе. Ну и Федотова тоже там была. Она все крутилась возле твоих вещей, делая вид, что интересуется пнем для декораций. Думала, что никто не заметил, как она быстро засунула руку в твой пакет и что-то оттуда достала! Иди в гримерку скорее! Проверь, что она стащила у тебя! Я пока никому ничего не сказала. И ей – тоже. А то такое началось бы. Но, если у тебя и вправду что-то пропало, это же… самое настоящее воровство!

Протараторив это, Тата убегает обратно в зал, а вот Вика не торопится. Странно: Тата ведь раньше презирала Вику и считала ее пустым местом, а после ее успехов вообще возненавидела, кажется. Может, она все выдумала и это какая-то затеянная ею хитрая игра? А если она все-таки сказала правду? «Ей ведь сейчас очень одиноко – девчонки из „свиты“ после ее позора в конкурсе с ней почти не общаются. Теперь, в общем-то, и „свиты“ никакой уже нет. А я – единственная, предложившая ей поговорить, когда ей было совсем плохо и все от нее отвернулись. С чего бы она после этого стала мне врать?» – размышляет Вика. В любом случае это нужно проверить.