Пере-mode-ка

— Пал Григорич, звали?

— Звал. Принеси мне чаю с мёдом. Орешки там ещё эти у тебя были вкусные. И зови Капустина. План Ц

***

— Все по местам! Встать с кроватей. Канальный, в комнату для переговоров.

— Какую комнату?

— Переговоров. Быстрее.

— Угу. Иду. Торопите так, товарищ начальник, что случилось?

— Быстрее я сказал. Без разговоров

— Угу. Как без разговоров, раз я в комнату для переговоров иду.

— Канальный, молчать.

— Молчу.

— Павел Григорьевич, осуждённый Канальный по вашему требованию.

— Да-да, спасибо. Здравствуйте, Андрей, садитесь.

— Здравствуйте-здравствуйте! Какие люди. Я даже не подготовился, вы уж меня простите. У меня тут из гардероба не много вещей.

— Вижу, вы духом не падаете.

— А чего мне падать? Я уже на дне, да и новость какая хорошая, одним подонком меньше стало. Вы слышали же?

— Андрюша, давайте без этого, я по делу. Вы садитесь.

— Так и вы садитесь, Пал Григорич.

— Да, давайте вместе сядем и поговорим, как взрослые люди.

— Давайте. Я вас слушаю. С чем пожаловали?

— Новости вы читаете, это хорошо..

— Я их не читаю, я слушаю, по вашему в том числе указанию. Первый канал наше всё.

— Да-да. Так вот вопрос вот в чем. Я перейду сразу к делу. Мы готовы рассмотреть возможность вашего освобождения при новых обстоятельствах, но нам нужны некоторые гарантии.

— Вот те на. А как же все уголовные дела против меня? А доказательная база? Как же вы все это измените?

— Андрей, хватит ехидничать. Я вам говорю, что готов обсуждать ваше освобождение, но мне нужны гарантии, что вы не будете совершать глупостей и примите определенную можешь поведения.

— Какую же такую модель?

— Вы понимаете, конечно, что к власти вас никто не допустит, вы неудобный человек, Андрей, а у власти находятся только удобные люди. Поэтому если вы хотите жить и жить на воле, то вы примите роль умеренной оппозиции.

— Умеренной оппозиции. Хм. Это как?

— Вы не будете более заниматься активными расследованиями, мы сами будем вам давать информацию. У вас будут люди, пусть, но ваша доля голосов до 12 %. Понимаете?

— А почему не до 13 %?

— Потому что до 12 — расчетное число. Какая разница? Главное, что вы будете новым оппозиционным блоком, но умеренным, без перекосов и переворотов, мы дадим вам целых 12 % голосов и вы сможете влиять на часть вопросов. Мы все хотим изменить ситуацию сейчас, но и удержаться от резких движений. Вы понимаете? Почему молчите? Это лучшее предложение, которое вы можете получить. Поверьте мне, 12 % — это максимум, изначально было 5.

— Пять?

— Да… ну? Что скажете?

— Скажу, Пал Григорич, что это не по закону.

— В смысле не по закону? Сколько голосов вы хотите?

— Не, я не об этом. Вы вор. Вы и я, мы это оба знаем. У вас в планах обкэш и гарантии на западе замаячили.

— Андрей, я попрошу..

— И я попрошу, Пал Григорич. Вы вор. И все ваши друзья, которые делают мне такое щедрое предложение, тоже воры. Воры и жулики. Вы даже подумать не можете, что дела могут делаться честно, что бывает ещё воля народа. А может, вы, кстати, и подозреваете как раз о воле народа и поэтому пытаетесь меня на корню сломить, обезопасить. Но вы как будто не знаете, что я договариваться с подонками не буду.

— Андрей, мне кажется, вы сейчас не поняли. У вас есть всего две опции. Первая — мое щедрое, как вы выразились, предложение. И вторая — смерть. Буянович готов развязать кровь. Я этого лично не хочу, да и мало кому это на руку, Андрей. Но тогда вы точно не жилец. Там уже всем все равно будет — никакого политеса. На что вы мёртвый сможете повлиять, а, Андрей? Ни на что. От вас мокрого места не останется. И дети ваши с семьей. Подумайте и о них. Я предлагаю вам реальную возможность влиять на жизнь людей, пожалуйста, в умеренных рамках. Но это же все процесс переговоров. Прекратите из себя Чегевару корчить, мы все уже поняли, что вы политик-романтик. Но давайте от романтики ближе к делу. Вот реальность, я с вами предельно честен. Реальность такова, что у вас есть шанс не только остаться в живых, но и изменить жизнь к лучшему. Вы же юрист, давайте трезво мыслить. Не надо со мной играть в эти игры на камеру. Тут камер нет никаких. Это не шоу и не ютьюб ваш.

— Вас послушать, Пал Григорич, так вы меня прям спасаете.

— Андрей, вам надо подумать. Но недолго. У вас есть время до пятницы. В пятницу мне нужен всего один ответ: да или нет. Передадите через Василия. Василий, зайдите.

— Павел Григорьевич.

— Василий, Андрей Алексеич до пятницы должен принять решение. В этот период он не должен более работать как остальные заключенные, у него появляется возможность делать все, что он хочет. За исключением телефона. Это никак, Андрей. Надо принять решение самостоятельно. Как только он примет решение, вы должны тотчас со мной связаться, ясно?

— Так точно.

— Хорошо. Андрей. До пятницы. Сейчас не надо, не отвечайте, подумайте, у вас целых сколько? Часов 40 почти. Это много. Вы умный человек, вы примите верное решение.

— Пал Григорич?

— Да?

— Я хочу жену увидеть.

— Без глупостей, Андрей. Один час, но без привата и передач, Василий с вами будет. Василий, уяснили?

— Да, так точно.