Перебеги меня. Современная проза

– Да вроде бы. – Ангелина улыбнулась. – Как твой лес?

– Лес живой. Вашими молитвами, моими стараниями.

– Это очень здорово! – щеки её зарумянились.

На перемене я поинтересовался у Егоши насчет Ангелины.

– Бьют её дома, – ответил он, – Мать бьёт.

– Зачем?

– Да незачем. Как плохое настроение – так бьет. Она плачет в подъезде и во дворе.

– А с матерью поговорить?

– Ха! – Егоша поднял вверх указательный палец, – А кому это надо?

На следующий день я передал этот разговор деду, и вместо леса мы поехали в село.

– Знаю я её, – хмуро сказал дед, – Анну, её мамку… бросил её муж. С девчонкой на руках. Она в запой уходила, вот и ушла с лесничества. Сторожем работает при сельмаге. Пошли, навестим…

В подъезде двухэтажки дед жал на звонок, но в итоге предпочёл бить по двери кулаком.

Дверь открыла испуганная маленькая женщина в халатике.

– Здравствуй, Анна, – мы войдём? – дед оглядел небольшую прихожую, трюмо, коврик. Мало, но мило.

Мама Ангелины узнала его:

– Конечно входите, Александр Михайлович…

Мы вошли и прошли в небольшую кухню.

– Дочь спит? – спросил дед.

– Спит еще, конечно, рано ведь… – затушевалась Анна.

– Ты, Анна, давай это. Заявление мне подай в кадровый отдел. Магазин охранять – не твоё дело. Твоё дело – считать. И ты считаешь правильно. Ты нам в лесничестве нужна, поняла?

– Да, поняла, Александр Михайлович.

– Я жду, ясно? – дед оглядел небольшую кухоньку, встал, подошел к Анне и прижал её к груди:

– Эх, дурёха! Разве же кто тебя гнал? Ты как была своя, так своей и будешь! Это неизлечимо. А сейчас ты нам нужна вдвойне. Завтра жду на рабочем месте… Вот Сашка – мой внук, одноклассник твоей дочери…

Через неделю, перед первым уроком, Ангелина положила свои ладони мне на руку:

– Спасибо!

– За что? – я высвободил руку, но она снова ее схватила:

– Я знаю, что это ты, всегда знала. Это мама не верила.

– Всё хорошо? – я в ответ схватил её за запястья.

– Да, у меня всё хорошо, – она улыбнулась.

***

А лис стало слишком много. Они забирали целые ежовые поля, каждый раз попадались на виду. Ели всё, что плохо лежит. Было приказано произвести отстрел – а как еще их от заповедника отгонишь?

Я с карабином каждое утро уходил "на лису". Приносил деду, дед сдавал тушки в сельпо. Приближался праздник осени.

На границе 7 участка меня остановили.

– Упади на землю, – сказал Дима Мелех, весь рядом припорошенный листвой – я и не увидел его, пока он не заговорил.

Упал рядом.

– Ты громко ходишь… – Дима лежит и как будто даже не дышит, – Что, дед не учил, что ли?

– Учил.

– Чего же прёшься, как танк? Охотник, блин.

– Какой охотник?

– Стой…– он прицелился, сделал паузу и выстрелил, – Минус одна лиса…

***

Стас притащил Даше сногсшибательное платье. На "Праздник Осени". Хотя, думаю, что и без платья Даша первое место займет. Это вся школа знает. И я с этим уже смирился – с тем, что самая красивая девочка школы живет со мной в одном доме.

Наряжай её, не наряжай – все равно будет самой красивой. Как говаривал дед: "Тут уж ничего не поделаешь, только петь".

Утром двадцатого дед собрался на семнадцатый участок, меня послал осмотреть девятый.

– Полосатики куда-то ушли. Надо посмотреть, куда.

– Ясно, – я стал собираться.

– Саша, только очень аккуратно, – дед сам разобрал, почистил и зарядил мне карабин, – Полосатики не опасны, но вот мама – кабаниха… она как вратарь. Держит внутренний круг в пятьдесят метров. Так что близко не подходи. Прицел возьмёшь?

– Нет, дед, зачем? Лишнее таскать.

Я собрался, залил чай в термос, набрал снеди. Проснулась бабушка.

– Мы по участкам, – сказал ей дед, – Я на семнадцатый, Сашок на девятый. Он разложил на столе карту.

– Подождите, я вам молочка принесу, – бабушка сходила в подпол, принесла нам по литру вчерашнего холодненького молочка.

– На полесье увела, вот сюда, – я показал на карте, – На седьмой участок, к Макарычу.

– Скорее всего, – согласился дед, – Или к стаду повела, вот сюда, – он показал начало Сухой балки. – Семён сказал, что стадо тут было. Наших семь, и в стаде десять.

– Секачи? – спросил я деда.

– Да, – дед согласно кивнул. Четыре. И Матрёшка там – матёрый кабан. Ты его сразу узнаешь – совсем чёрный. Но он спокойный, нас знает. Просто уведёт чуть стадо. Картоху ему покажешь только. Взял?

Я сказал, что взял.

– И соляркой сапоги протри. И ходи тихо. Секач этот размером с Запорожец…

– Понял.

– Ну, с Богом, – дед свернул карту.

Из комнаты вышла сонная Даша.

– Доброе утро.

– Доброе и тебе, – ответили с дедом.

– Вы уже работать?

Мы согласно кивнули.

– Удачного дня. К обеду поспеете?

– Должны бы… Пошли, Саш.

Вышли на двор в прохладное утро. В воздухе висела осень. Листья ещё не желтели, но чувствовалось, что очень скоро начнут. Пахло грибами и той самой сыростью, которая не даёт перепутать время года.

Дед вывел и оседлал Аннушку, свистнул Жучка. Я кликнул Полкана, который едва вылез из Жучкиной будки – они там теперь жили вдвоём. Дашкина собака… я подумал, что теперь вообще-то все наши собаки как-то стали вдруг Дашкиными…