Перебежчик

— Вот и давай о нем говорить. А всякие парадоксы пусть ученые обсуждают. Им за это деньги платят. Ну что тебе сказать про Магадан, мой друг? В смысле, про Ворона, светлая ему память. Огнестрельное проникающее в голову. Пуля тридцать восьмого калибра прошла через височную долю и застряла в районе продолговатого мозга.

— Тридцать восьмой? — Учитель поморщился. — Погоди, Сан Саныч, какой еще тридцать восьмой? Ты хотел сказать «ПМ»?

— Что хотел, то и сказал: тридцать восьмой.

— Ну, правильно, это те же девять миллиметров, что и у «ПМ».

— Нет, не правильно, тридцать восьмой только формально те же девять миллиметров, а реально патрон для него другой. Особенно в данном конкретном случае. Патрон короткобойный, пуля револьверная, — врач поднял рюмку. — Ну, за отсутствующих здесь дам.

— Револьверная? — еще больше удивился лейтенант. — Вообще ничего не понимаю!

— Стреляли из револьвера, вот и пуля револьверная, — пояснил Сан Саныч терпеливо и почти без иронии. Ну, так, чуть-чуть. — Думаю, «бульдог» или что-то в этом роде. Что под патрон «тридцать восемь спешиал» рассчитано.

— Почему?

— Ну, будь оружие посолиднее, пуля навылет прошла бы. А тут… стреляли метров с пяти, не больше, а пуля в черепе осталась. Значит, так себе пушка была, не боевая, для дома, для семьи. Такие обычно про запас носят, как резервное оружие, на лодыжке, допустим.

— С пяти? — вновь уцепился Учитель. — Еще одна загадка.

— Может, и с трех или, наоборот, с семи, но не в упор, это точно. Никакими штанц-марками и не пахнет. Есть, конечно, патроны, от которых и при выстреле в упор пороховых меток не остается, но это редкость в наших краях. Да и по характеру раневого канала можно судить, что с дистанции стреляли. Могу даже смело заявить, что стрелок выше стоял, допустим, на пару метров, но не контрольный выстрел делал.

— Это почему?

— При контрольном, когда жертва лежит, киллер, получается, от бедра стреляет, дистанция не больше полутора метров и пороховые следы по-любому остаются. Мизерные, но остаются.

— Погоди, а почему ты про контроль вдруг заговорил?

— Так ведь в отключке находился твой майор, когда ему череп просверлили. На затылке ссадина. По форме, допустим, от рукоятки пистолета. И кровь подтекла. Только мало ее вытекло, потому что между ударом и выстрелом не больше минуты прошло.

— Умнейший ты человек, Сан Саныч! — Учитель отсалютовал стаканом и выпил. — И разносторонний, просто ходячая энциклопедия. Чего в трупнике своем застрял? Мог бы профессором стать.

— Пью, — доктор вздохнул. — Много пью.

— Отмазка, — Учитель помотал головой. — Некоторые и побольше тебя закладывают и ничего, в тузах.

— Отмазка, — Сан Саныч, соглашаясь, кивнул. — Только другого объяснения у меня нет. Даже сам для себя не сформулирую никак. Потому, что не хочу. Живу себе, как живется, работаю спокойно… с покойниками, прости за брутальный каламбур, и ничего мне больше не надо. Разве что иногда побеседовать с кем-нибудь, чтоб говорить не разучиться. Почему так — сам не знаю.

— Нечего сказать, — Учитель развел руками.

— Ничего и не надо, — доктор вновь взялся за склянку. — А пулю контрразведка изъяла.

— С языка снял, — Учитель усмехнулся.

— Я очень старый, Вася, знаю, о чем ваш брат обязательно спросит, а чем ни в жизнь не поинтересуется.

— Здоровьем? — подхватил игру лейтенант.

— И зарплатой, — патологоанатом отставил бутылку и выдвинул ящик стола. — Вот протокол, можешь прочитать.

— Зачем? — Учитель пожал плечами. — Ты и так все объяснил. А протокол наверняка липовый.

— Обижаешь, — Сан Саныч покачал головой. — Все как есть изложено. Только насчет того, что пуля револьверная, ничего не сказано. Ну да это и не моя головная боль, а баллистиков.

— До которых улика не дойдет, — сказал лейтенант.

— Особисты пытаются все замять для ясности? — врач усмехнулся. — Тоже знакомая песня. Только не говори мне, почему и кто все это дело замутил, ладно? Много знаешь, мало живешь.

— Я и сам пока не в курсе.

— Вот и брось, пока не увяз. А то втянешься, вот как я в это дело втянулся, — доктор щелкнул пальцами по кадыку, — вовек из дерьма не выберешься.

— Не могу, Сан Саныч, — Учитель поднялся из-за стола. — Спасибо за выпивку. Не могу. Поздно. Втянулся уже.

— Тогда до скорой встречи, — врач невесело усмехнулся. — Буду держать для тебя лучший стол.

— Типун тебе на язык, Саныч.

— Прости, Вася. Юмор у нас, алкашей, еще тот. Конечно, лучше живым заходи, выпьем. Давай на посошок?

— Не буду, работать еще.

— А я выпью! Бывай, дружище.

— Пока, Сан Саныч.

Учитель вышел от доктора слегка озадаченным. То, что Ворона застрелили из револьвера, объясняло отсутствие третьей гильзы на месте происшествия, но не объясняло, зачем убивать и без того нейтрализованного майора. Но главное — этот факт доказывал невиновность Грина и в этом преступлении. Никакого револьвера у Филиппа при себе не было и быть не могло. А вот у Деда…