Перебежчик

— Да. Извини, — Комарова смущённо отвела взгляд. — Дед говорит, один из группы действительно занимает сейчас очень высокое место в американском обществе. У него вот-вот должны состояться выборы в сенат. И ему никак, ни под каким предлогом нельзя допустить, чтоб не дай бог всплыла информация, кем он является на самом деле. Представляешь, что на кону у человека? А Марков… он появился значительно позже. Вадим действительно работает на ЦРУ. Сначала они не могли меня найти.

— Реально? — я удивлённо поднял брови. — Вот и поди ж ты не согласись с мнением о некоторой ограниченности этой нации. — Беляев то быстро тебя отслеживал.

— Беляев, да, — Саша кивнула, соглашаясь. — Но именно здесь, в этом городе я сама дала ему возможность. Честно говоря, не обессудь, однако, если бы я хотела по-настоящему спрятаться, он бы меня не разыскал. Первые два места были, скажем так, пробным вариантом. Я еще не до конца понимала, в какую историю вляпалась. А сюда приехала уже с конкретным пониманием, бегать бесконечно невозможно. Надо что-то делать. Дед мне за это высказал, кстати. Ночью, когда из гостиницы вернулась, зашла в комнату и обалдела. Лежит, спит на кровати. Сначала думала, с ума схожу. Он ведь еще изменился сильно за эти годы. Не постарел, а именно изменился. Хотел быть, как можно неприметнее. А такая черта, как невидимость, вырабатывается долго. Ты просто делаешь из себя человека, на которого никто не обратит внимания… Первым делом, с порога сразу заявил, что я его разочаровала. Слушай, ничего, что так высказалась? Ну, что не нашел бы, если бы не захотела.

— Да вообще без разницы.

Я пожал плечами. Просто говорила Комарова не обо мне, так-то, а о настоящем Беляеве. Зачем эту информацию близко к сердцу принимать? Я бы лично, если уж рассматривать именно меня, и с десятого раза хрен вычислил бы Александру Сергеевну.

Все это мы с Сашей обсудили ещё по дороге и теперь, в присутствии Калинина, просто вели себя, как требует того ситуация.

— Ну, это же Фидель Кастро… — Владимир Александрович сделал брови «домиком».

— О Господи… Володя… — я отвернулся от Калинина, оставив его изречение без ответа, и подпихнул Комарову в спину. — Идите уже, Александра Сергеевна…

Саша кивнула и двинулась ко входу. На нас уже косились из окошка, которое имелось в высокой створке уличной двери. Так понимаю, сразу за ней — охрана.

— Максим Сергеевич… — Как только Комарова скрылась за воротами, Калинин придвинулся ко мне ближе. — Так что с нашим делом?

— Володя, у нас с тобой нет никаких дел… — я, наоборот, постарался от него отодвинуться.

Вот, честно говоря, даже Марков не вызывает у меня столь сильной брезгливости, как Калинин. С Вадимом все понятно. У белобрысого, что говорится, ни флага, ни Родины. Его интересуют только бабки. Я думаю, он во всю эту шпионскую херомантию полез вовсе не ради любви к «искусству» и не ради идейной борьбы с ненавистным строем. А вот Володя…

Ты же, сука, вроде неплохо живёшь. И работа у тебя, вроде, непыльная. Сиди, людей проверяй. За отделом следи. Нет, блин. Надо прям в дерьмо влезть, да прям по уши. И дело не в том, что судьба у Володи тяжёлая. Просто человек такой. Хреновый.

— Максим Сергеевич, там в квартире у Нины Ивановны…

— О, как интересно… — я перебил Калинина, с любопытством рассматривая его потную рожу. — Уже Нина Ивановна? А как же любовь?

— Да какая любовь… — Калинин отмахнулся. — Ну, нравится она мне, да. Была страсть. Тоже, да. А в квартиру когда позвала, я будто в дурмане был. Совсем не соображал, что делаю. Она сказала, мол, Вы шпион. Думал даже, хорошо предателю по башке настучать.

Калинин с таким жаром шептал все это мне в ухо, что я отодвинулся ещё дальше. Как бы люди чего плохого не подумали. Его сейчас, конечно, кроет. Он мои слова запомнил. Мол, уедет Кастро, вернёмся к нашим баранам. Реально к баранам. Это даже не поговорка в данном случае. Потому как и Ведерников, и Калинин — самые настоящие бараны. Видимо, Володя прикинул писю к носу и понял, любовь, конечно, это — прекрасно, но лучше «слить» Филатову, пока не поздно, и остаться самому невредимым. А потом со слезами на глазах вспоминать прекрасную блондинку. Страдать на расстоянии от нее, всяко приятнее, чем валить лес или, чего доброго, вообще у стенки оказаться. Хотя, конечно, шпионаж ему не пришьешь. Маслову он собственноручно не убивал. То есть, всё участие Калинина в увеселительных мероприятиях, организованных Филатовой, очень условное, но чем черт не шутит.

— Вы понимаете, Нина Ивановна, она меня обманывала все время. Все время обманывала. Сначала говорила, мол, ее этот Марков пугает. Чуть ли не бьет смертным боем. Мол, информация какая-то у него имеется о родственниках Нины…