Перебежчик

Затерявшись в чувственной деликатности света другого видящего, Ревик на мгновение утратил контакт с комнатой. Пока он лежал там, до него дошло, что он не знает, с чем связался.

Даледжем был старше него.

Он был старше, опытнее.

Он получил более хорошее обучение.

Бл*дь, он был в Адипане.

Когда он открыл глаза в следующий раз, с лица Даледжема ушло то жёсткое выражение.

— Я так сильно хочу трахнуть тебя, что не знаю, как всё это начать, — сказал видящий. — И я всё ещё ревную. Я знаю, что ты предпочитаешь женщин… а я не женщина, брат.

Ревик нахмурился, собираясь запротестовать, может, поспорить.

Наконец, он закрыл рот и пожал плечами.

— И что? — буднично сказал он. — Я всё равно видящий.

— Видящий, который предпочитает женщин.

Ревик снова пожал плечами.

— Разве для кого-либо из видящих это реально играет такую большую роль? В итоге всё сводится к свету.

Даледжем кивнул, но его губы слегка хмуро поджались.

— Мы поговорим об этом потом, — нейтрально сказал он.

До Ревика дошло, что это почти слово в слово та фраза, которую он сказал, когда Ревик говорил о возвращении в пещеры Памира.

Прежде чем он успел решить, что ещё сказать, Даледжем опустил голову.

Они снова целовались, и поцелуи стали лишь крепче, когда Ревик начал отвечать.

Они целовались, пока свет Ревика не начал открываться по-настоящему, пока он не начал терять те тиски хватки вокруг своей груди и света, затем терять себя — сначала в боли, потом в ощущениях, потом снова в боли, когда та стала невыносимой и затмила его разум.

К тому моменту, как Даледжем завершил поцелуй, Ревик застонал, снова потянувшись за его губами. Он опять чувствовал себя больным, чего не было прошлой ночью. В этом ощущении теперь жила уязвимость, а не только страх. Он остро осознавал свет другого, его разум, пытливо ощупывающий его.

— Ты собираешься меня впустить? — спросил Даледжем, словно услышав его.

Ревик поколебался, затем кивнул:

— Да.

— Правда? Ты правда меня впустишь?

— Да.

Выражение лица видящего сделалось напряжённым, а затем он снова крепко поцеловал его, используя столько света в своем языке, что перед глазами у Ревика всё помутилось. Мгновение спустя он стащил полотенце с талии Ревика, и Ревик почувствовал, что отдаёт больше света, и то чувство уязвимости усиливается, вызывая почти панику в частях его aleimi. Даледжем вливал в него больше жара, пытаясь успокоить, и начал изучать тело Ревика своими ладонями.

— Боги, — Даледжем нахмурился, глядя на его тело. — Эти мудаки везде тебя пометили, — он поднял взгляд, смотря в глаза Ревика. — Я почувствовал их, знаешь ли.

Ревик закрыл глаза, слишком остро чувствуя касания другого, чтобы мыслить ясно.

— Я сожалею, — выдавил он.

Даледжем крепче стиснул его волосы.

— Ты не сожалеешь, но потом можешь и пожалеть, брат. Я не уверен, что сумею быть нежным.

Ревик кивнул.

Он старался не выдать этого лицом, но слова другого мгновенно заставили боль усилиться и едва не ослепить его. Когда к нему вернулось зрение, Даледжем напряжённо наблюдал за его лицом.

Ревик увидел там понимание и вздрогнул.

— Тот Шулер был прав? — спросил Даледжем нейтральным тоном вопреки выражению в его глазах. — Ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль?

Ревик почувствовал, как другой мужчина думает о шрамах на его спине, когда он не ответил. Ревик не улавливал там осуждения, хотя искал этого. Вместо этого он почувствовал, что другой видящий пытается решить, что именно делать с этой информацией.

— Это помогает мне… открыться, — признался Ревик, всё ещё наблюдая за этим лицом с высокими скулами.

— Это единственное, что помогает?

Ревик боролся со смущением, стараясь подумать, ответить на его вопрос.

— Нет, — ответил он, затем поправился. — …Ну. Иногда да. Мне это давалось сложно. И до сих пор сложно. Думаю, среди Шулеров всё сводилось больше к ощущениям. Интенсивности. Из-за конструкции сложнее было чувствовать, поэтому все мы излишне компенсировали, и обычно неверными способами. Териан очень любил такое. Он всегда давил.

— Значит, он был твоим любовником? Тот Шулер на поляне?

Ревик поколебался, затем кивнул.

— Да.

— Долго?

Ревик подумал, чувствуя, как к лицу приливает тепло.

— Какое-то время мы были в моногамных отношениях, — он постарался вспомнить те годы и стиснул зубы, получив лишь впечатления, кусочки. — Он был нестабилен. Я хотел женщин и…

Осознав, что сказал, он покраснел.

— Это было иначе, — пояснил он. — С Терри это никогда не было чем-то большим, чем просто секс. Мы были друзьями, — заново прокрутив свои слова и вздрогнув, Ревик добавил: — Ну то есть, мы реально были друзьями. Я заботился о Терри. Присматривал за ним. Но он имел склонность становиться одержимым, в том числе и со мной. Так что я отгораживался. В итоге я порвал с ним. Он воспринял это не лучшим образом, особенно в начале.

Ревик издал потрясённый стон, когда Даледжем обхватил рукой его член, притягивая его свет. Он смотрел в купол палатки, стараясь расслабиться, успокоить то нечто в его груди, что хотело среагировать излишне остро.

Gaos. Он едва знал этого видящего.

Он знал его всего несколько дней.

Но ощущалось всё не так.