Перебежчик

Влево от позиции уходил крутой склон, вправо пологий склон. Норвежцы залегли вдалеке среди редких деревьев с облетевшей листвой. Непросматриваемых с позиции Шона коридоров на местности не было. Даже для коротких перебежек.

Уинстон вставил обойму, прицелился и три раза выстрелил, целясь на частые вспышки. Пулемет замолчал. Наверное, решил сменить позицию. Очереди автоматчиков хлестнули по камням и подняли фонтанчики перед ними. «Неужели в современной армии и правда норма стрелять настолько небрежно и не целясь как следует из не очень точного оружия?» — подумал Уинстон, — «У них же патроны скоро закончатся».

Шон достал военную аптечку. Ножницами разрезал брюки на русском, оставив полосы ткани спереди и сзади, чтобы штанина не сваливалась. Достал свои перевязочные пакеты и наложил тампоны с обоих сторон, в отличие от Уинстона не хватаясь пальцами за стерильные части. Смирнов сразу включился в процесс, перехватывая и придерживая где надо.

— Tra-ta-ta! — Смирнов жестами показал, что с перевязкой руки Мартина справится сам, и отправил Шона отстреливаться.

— Мартин, его придется нести! — крикнул Шон, в перерыве между очередями, — Прострелено бедро.

— Не вопрос, любой морпех готов нести друга своего веса. Я утащу его даже на плечах, но мой рюкзак тогда на вас, — ответил Мартин, — Сколько до фиорда?

— Километров тридцать. Если получится, угоните тачку на большой дороге, до нее не больше десяти — ответил Шон, — Дорогу найдешь?

— Нет.

— Идиот. Чему вас только учат. Уинстон, дорогу до фиорда найдешь?

— Нет, — уверенно ответил Уинстон.

— Два идиота, — выругался Шон и пополз к Уинстону.

— Кто-то должен прикрывать группу, пока остальные уходят, — сказал он, — Не знаю, унесешь ли ты рюкзак Мартина, но русского из нас может утащить только Мартин. Если бы кто-то из вас сказал, что найдет дорогу до нашего корабля, я бы остался прикрывать, но без меня вам не дойти.

— Я бесполезный член группы, — ответил Уинстон, — Не понимаю в медицине и не могу нести много груза. Я останусь и задержу их сколько смогу.

— Тогда тебе конец. Ты хороший стрелок и выиграешь время для нас, но не уйдешь.

— Все в порядке. Я свое отжил, хоть кто-то меня наконец расстреляет. Тем более, что русский ранен, а в медицине понимаешь только ты. Его еще морем везти двое суток.

— Черт. Не поспоришь. Удачи. Или легкой смерти, — Шон протянул руку на прощание, и Уинстон пожал ее.

Шон оставил автомат и подсумок с парой магазинов, а сам вернулся к раненым.

— Мартин, снимай рюкзак, бери русского на плечи и беги. Я с рюкзаком за тобой. Уинстон остается.

— Бросим его?

— Если останешься ты, мы не донесем груз. Если я, то вы или не дойдете, или не довезете русского живым.

Уинстон переползал между камнями и стрелял то из автомата, то из карабина. Вот пограничники слева пытаются обойти. Прицелился и выстрелил. Даже вроде попал, один из солдат с криком рухнул, а остальные опять залегли.

Враги все-таки приближались. Дистанция, судя по пропорциям фигур в прорези целика, уже не четыреста, а триста. Целик на тройку, прицел под ноги бегущей согнутой фигуре. Бах! Кажется, еще в одного попал.

Уинстон решил, что его не видят, и не стал менять позицию. Высунулся снова, нашаривая стволом преследователей. Каска над кустом. Не стоит и целиться в голову. Надо стрелять в куст. Бах! Не попал. Бах!

Левую щеку и ухо обожгло. Уинстон упал и пощупал рану. Из щеки текла кровь, а ухо как будто осталось без мочки. Больно. Надо перевязать. Или ну его? Какая разница, пристрелят его с перевязанной головой или с окровавленной? Тем более, что белый бинт демаскирует больше, чем кровь. Кстати, какой еще бинт? Нет у него никакого бинта.

Это был одиночный выстрел, не очередь. И звук другой. Уинстон отполз на запасную позицию и аккуратно выглянул из-за камня туда, откуда могла прилететь та пуля. Точно, снайпер. Сидит выше по склону за деревом вдалеке от остальных пограничников. Шведский камуфляж «осколок» на фоне зимнего леса не так уж хорошо маскирует. Снайпер шевельнулся и вроде что-то крикнул. Остальные отреагировали. По камням застучал град пуль. Пристрелялись. Половина взвода поднялась и, согнувшись, перебежала вперед и упала. Снайпер через оптику увидел, что попал. И попал в голову. А то бы лежал спокойно и высматривал, не появится ли враг еще где-то.

Уинстон плюнул на перебегающих солдат, лег так, чтобы видеть снайпера, и прицелился. Далеко. В обойме еще патронов шесть, хоть одним да попаду, — подумал он. Начал стрелять и вроде даже попал, судя по тому, что снайпер не ответил.

Осталась еще одна обойма. Вставить-нажать-сбросить-затвор-прицелиться.

— Бросай оружие! — пограничники в Скандинавском военном округе говорят по-русски, как сообщали и учебные пособия Шона.

Один солдат как-то обошел его и стоял сзади с автоматом. Уинстон оттолкнул от себя карабин и повернулся к солдату лицом, сидя на земле и подняв руки.

Солдат громким криком позвал своих и держал нарушителя под прицелом до тех пор, пока те не подбежали. Лейтенант, несколько рядовых и одна собака.