Перебежчик

Шон посмотрел на Уинстона. Уинстон присел у чемоданов, потрогал сверкающие стержни и винты, достал папки на завязках с машинописными листами. «Аппарат Илизарова. Комплектность поставки», «Аппарат Илизарова. Руководство по эксплуатации». Пролистал. Кроме русского текста, далее шли иллюстрации с руками и ногами, заключенными в клетку из вот этих стержней потолще и с резьбой и проткнутыми вот этими стержнями потоньше.

— Okey, — сказал Уинстон, соблюдая сложившийся минималистический стиль.

— По кайфу, — перевел русский переводчик. Уинстон по произношению понимал, что речь русская, но слова «лепила» и «по кайфу» ему ничего не говорили. Скорее всего, русские теневики специально говорили на своем жаргоне, который ни во флотском радиоперехвате не встретишь, ни на официальном радио.

Шон хлопнул по плечу Джонсона, и тот пошел к русским. Навстречу ему двинулся Смирнов. Уинстон закрыл чемоданы.

— Ни с места! — раздался голос откуда-то, — Don`t move!

С разных сторон вокруг точки переговоров откуда-то появились вооруженные солдаты. Из-за деревьев, из-за построек, из кустов.

Один офицер и шесть солдат, вооруженных легко узнаваемыми автоматами Калашникова с примкнутыми штыками. Все семеро выглядели не вполне европейцами. Евразия как она есть. Странно, что они все одеты в шинели, как обычная пехота, и вооружены старыми автоматами с деревянными прикладами. Разве брать шпионов не должен какой-то спецназ в камуфляже?

Русские подошли поближе.

— Руки в верх! Бросай оружие! — скомандовал офицер на не очень чистом русском, — Hands up! Weapon down! — повторил он на ужасном английском.

Солдаты положили всех на землю, всех по очереди обыскали, распихали по карманам конфискованные пистолеты, патроны и ножи. Офицер на двух языках приказал встать и идти.

— Я гражданин Евросоюза! — возмутился профессор Смирнов, — Меня похитили!

— Sha-gai — sha-gai, — офицер толкнул профессора сзади в плечо, — Shi-pi-on.

Уинстон с трудом понял, что говорит этот азиат.

— Кому шпион, а кому и Александр Семенович! — ответил Смирнов.

— Арекусанда…

— Япошки! — крикнул профессор и бросился на офицера.

Сию секунду на солдат набросились русские, а секундой позже и Шон с Мартином, и даже профессор Джонсон. Норвежцы же бросились бежать. Уинстон замешкался. Восемь теневиков против семи откуда-то взявшихся японцев. Семь пар бойцов и тупо стоящий англичанин.

Впрочем, еще миг, и стало понятно, кому надо помочь. Профессор Смирнов превосходил офицера в массе раза в полтора, но тот, похоже, умел ронять оппонентов из положения «держа друг друга за руки». Японец удивительно ловко плюхнул Смирнова на бок и выхватил из-за отворота шинели слегка изогнутый клинок длиной в локоть.

Уинстон налетел на японца в процессе доставания клинка. Не надо думать, надо бить. Японец левой рукой прикрылся от первого прямого в лицо, но пропустил второй. Под кулаком англичанина скромный японский нос хрустнул, сплющился и брызнул кровью.

Тут же Уинстон перехватил кисть офицера, чтобы заблокировать клинок. Японец легко вывернулся, полоснув противника по груди. Бритвенно-острое лезвие легко прошло через бушлат, свитер и рубашку. Боли не было, просто вдруг под курткой стало мокро.

Уинстон сделал шаг назад. Японец шагнул за ним, опустив свою карманную саблю для укола в сердце.

Упавший Смирнов рванулся сразу с земли, толкнул офицера плечом в бедро и сбил его с ног. Тут же попытался схватить врага за лодыжки. Уинстон подскочил чтобы попинать упавшего, но японец отмахался от него кинжалом, не дав даже приблизиться.

Зато на русского профессора офицер даже не махнул, и Смирнов не упустил момента ударить его кулаком между ног. Японец вскрикнул от боли, а профессор, развивая успех, что есть силы схватил его за штаны пониже ширинки и что-то там хорошо ущемил.

Краем глаза Уинстон увидел летящий в голову приклад АК. Попытался увернуться, но запнулся и упал, больно ударившись копчиком.

— Бах-бах-бах! — прогремело рядом, и застреленный японец свалился к ногам Уинстона.

Еще две короткие очереди добили еще двоих, которые вскинули оружие в сторону Шона.

Шон подошел к офицеру и воткнул штык ему в горло.

— Durak! — громко выругался один из русских, — Сейчас здесь менты будут и погранцы!

Уинстон перевел, догадавшись про милицию и пограничников.

Мартин сидел и массировал бедро. Легко отделался, азиаты очень ловко бьют ногами. Русские теневики втроем убили двоих солдат, но и сами понесли потери. «Шестерка» лежал с разорванным ударом штыка горлом, «переводчик» со следом от удара прикладом на скуле. «Куда он пойдет с таким лицом», — подумал Уинстон.

Старший русский уже неловко стягивал куртку, на которой расплывалось кровавое пятно вокруг разреза на рукаве.

Профессор Джонсон, похоже, смог кого-то обезоружить, поэтому наполучал по лицу кулаками, а не прикладом или штыком. Оба глаза подбиты, разбита верхняя губа. Но живой, самое главное.