Перебежчик (СИ)

— Ах вы гады, беспредельщики! — выругался «гуси-золото», пробежал к другому столику, схватил бутылку вина и разбил ее об край стола, оставшись с «розочкой» в руке. По-видимому, здесь не было принято калечить противников в кабацких драках. Степанов нарушил правила, и другая сторона получила моральное право на симметричный ответ.

Англичанин обернулся к нему, оглядываясь, чем можно защититься.

— Сзади! — крикнула Катерина. Они со Светланой бросилась на помощь, обегая столик с разных сторон.

Уинстон не понял, что там сзади, потому что и спереди проблем хватало. Он по-боксерски уклонился от пару взмахов «розочкой». Светлана проскочила ему за спину, закричала и упала. Тут же он почувствовал сильный удар в бок, который, если бы не девушка, мог бы прийти и в спину. Отскочил в сторону, обернулся и увидел одного из спутников «того парня», державшего почему-то за лезвие окровавленный нож с бочкообразной рукоятью без гарды и навершием в виде лошадиной головы.

Бандит с «розочкой» рванулся к Уинстону, но Катерина с разбега толкнула его руками в спину, сбила с ног, но запнулась и тоже упала. Уинстон ударил уголовника ногой в лицо, как будто выбивая мяч от ворот в поле.

Светлана лежала на полу в разорванном спереди платье. Разрезанном на животе горизонтальным взмахом ножа. Уинстон в страхе распахнул разрезанный пиджак и не увидел ни прокола, ни растекающегося пятна на жилете. У девушки тоже ни капли крови.

— Атас, братва! — заорал бандит с финкой, у которого рука соскочила на лезвие при уколе, — Это спецура в броне!

Не меньше четверти посетителей вскочили и бросились к выходу. Бандит с финкой в том числе. Но не добежали. На лестнице раздались выстрелы. Даже очередь. Перед толпой встал водитель лимузина с большим пистолетом в руке. «Братва» испуганно отошла к стене и села на корточки. Очередь из пистолета это «Стечкин», «Стечкин» это спецслужбы, а не простая милиция, а если спецслужбы и стрельба, то дело очень серьезное.

— Какой удар! — с искренним восхищением сказала с пола Катерина, — Ты форвард?

— Голкипер, — ответил Уинстон, подавая ей руку.

На полу четверо. «Гуси-золото» не подает признаков жизни, первый противник Степанова тоже все еще в ауте, второй пытается дышать, третий уже не орет, а стонет, держась за колено.

Уинстон взял из-под стола «плохой компании» пустую бутылку и приготовился бить по голове того из раненых бандитов, кто первым попытается встать.

— Прошу всех оставаться на местах! — в зал вошел Степанов.

Он догнал «того парня» и теперь толкал его перед собой. «Крыса» выглядел неважно, по лицу стекала кровь. Степанов скинул пиджак ему сзади на локти и закрутил, а руками бандит поддерживал брюки, распоротые по боковому шву вместе с ремнем.

— Отбились? Отлично.

— Ничего не отлично, — плачущим голосом сказала Светлана.

Она уже сидела на стуле, держала в руках края разреза на платье, и рыдала. Катерина пыталась ее успокоить.

— Света, все нормально, — сказал Степанов, — У противника четыре трехсотых, с нашей стороны потерь нет. Смотри, какого языка взяли. Звезды, говоришь, не хватает?

— Ничего не нормально, — сквозь слезы ответила Света, — Мы платье с корсетом на выпускной шили. Месяц остался, в чем я пойду?

— В новом платье пойдешь. Из нашей костюмерной. В любом, которое понравится.

— Да? Правда? В настоящем платье?

— Конечно, правда. Все расходы за счет принимающей стороны. Скажи лучше, из чего у тебя корсет?

— Из чего Бог послал.

— А подробнее?

— Косточки кованые из танковых торсионов, а ткань папа с работы принес. Плотная, тонкая и не тянется. Иголки ее не берут. Мы на вертолетный клей клеили. Намучались. Шнуровка из парашютных строп.

— Платье из парашюта? — спросила Катерина.

— Да. Из немецкого. Дедушкин трофей.

Вороне Бог может послать кусочек сыра, а русской девушке на платье — танковых торсионов, бронеткань, вертолетный клей и немецкий парашют. И, кстати, платье с корсетом все равно не смотрится кустарной поделкой, даже если знать, из чего оно сделано.

— Костюмеру нашему покажешь. Он оценит, — сказал Степанов.

— Вы мне что, бронежилет выдали? — спросил Уинстон, рассматривая волокна, торчавшие из немного все-таки пострадавшего жилета, — В оперу?

— Семен Семеныч всем выдает, — ответил Степанов, — У него их на все случаи жизни. Проще надеть, чем спорить, пока никто не жаловался.

Через считанные минуты появилась милиция, а чуть позже «тяжелые» из ведомства Степанова. Отряд в черной форме, в бронежилетах и с автоматами. Ранеными занялись медики.

— У этого шея сломана, — сказал военный фельдшер про «гуси-золото», — Молодцы.

— Ой! — передернула плечами Катерина, — Почему молодцы?

— Знаете, что означают эти надписи на руках?

— Нет.

— ГУСИ это «где увижу, сразу изнасилую». ЗОЛОТО это «запомни, однажды люди оставят тебя одну».

— Так ему и надо, — отреагировала девушка.

— Насильники никогда не ограничиваются одной жертвой, — сказал фельдшер.

— У Вас, случайно, в Лондоне брата нет? — спросил Уинстон, но медик шутку не понял.

Подошел Степанов.

— Чем ты его? — спросил русский.

— Ногой. Когда-то мои предки играли в футбол головами врагов, — ответил Уинстон.