Перебирая старые блокноты

Запил Фадеев, все чаще стали мучить его кошмары. Во сне являлись расстрелянные, бывшие «однополчане» по писательскому цеху. Вспомнилось, как весной 1944 года Марианна Герасимова покончила с собой, как тяжко умирал потерявший зрение М. А. Булгаков, которому он не помог, как мучился в последние годы своей жизни О. Э. Мандельштам, как страдала гордо терпеливая А. А. Ахматова, как его избегал Б. Л. Пастернак и не хотел видеть М. М. Пришвин, как приходили к нему изнуренные вдовы казненных писателей. Мучила его бездарность сыновей, продолжительная болезнь Эсфири Шуб, стенограмма речи Н. С. Хрущева на XX съезде.

Больного, опухшего от беспробудного пьянства Александра Фадеева пригласили на обед в Кремль. Сталин рассказал ему о раскрытии среди крупнейших металлургов вредительского заговора — шпионского центра. Он предложил написать на эту тему документально-эпический роман. Затем последовал вызов в ЦК КПСС, Маленков и министр черной металлургии Тевосян обязали писателя выдать «на-гора» роман «Черная металлургия».

— С вами, Александр Александрович, уже беседовал товарищ Сталин. Довольно молчать, — распинался Маленков, рыхлый человек с бабьим лицом. — Мы вам дали все, что вы хотели, теперь должна быть отдача.

Фадеев молча склонил седую голову. Сильный, никогда не терявшийся человек, плакал. Слезы отчаяния стекали на ковер маленковского кабинета.

— Простите, но я не могу написать такой роман. Сегодня он мне не по силам и потом это не моя тема. Лучше поручите товарищу Федину, а меня освободите, болен я.

— Ничего, полечитесь в Барвихе, а потом примитесь за роман. Мы с вас не слезем, пока не получим книгу объемом не менее чем в 55 печатных листов.

Начались муки страшнейшего творчества. Фадеева тошнило от одного слова «металлургия». Напрягая больной разум, он работает над ненавистной темой. После публикации первых глав в «Правде» и в «Огоньке» критики «на ура» приняли плохой, никому не нужный роман. Но сам автор понимал, что «Черная металлургия» была слабой в своей конструктивной основе. Неудача с творчеством оказалась последней каплей. В больном мозгу разгорался ужасающий огонь, пламень, который никто не мог потушить. Приближалась развязка.

3 мая 1956 ночную тишину фалеевской дачи в Переделкино прорезал телефонный звонок. Из Владивостока звонила Суханова:

— Галя вчера утонула…

8 мая он согласился дать интервью. В его доме, на улице Горького я провел несколько часов.

Разговор наш переходил от одной темы к другой, закружился, поскакал от его бурной жизни к Достоевскому, от «Воскресения» и «Анны Карениной» Л. Толстого к Библии, потом к театру и кино. Я спросил, когда он собирается закончить роман «Последний из Удэге», Лицо Фадеева померкло, глаза затуманились. Он махнул рукой, принужденно засмеялся. Как видно ему не хотелось касаться «наболевшей» темы.

А. А. Фадеев был разгорячен, приветлив, гостеприимен, он ни за что не хотел меня отпускать…

В тот майский день 1956 года казалось, что жизнь бесконечна и что я непременно снова приду к Фадееву. Мне хотелось о многом узнать…

9 и 10 мая 1956 Фадеев никого к себе не пускал. Пил коньяк и писал.

11 мая утром он навестил в Москве Эсфирь Шуб. Вечером был в гостях у С. Я. Маршака. Во время ужина шутил, рассказывал смешные истории.

12 мая весь день и всю ночь писал.

13 мая на рассвете Фадеев застрелился.

Говорили, что осталось письмо на шестидесяти страницах…

1956–1984.

Эскиз к портрету (А. Н. Афиногенов)

Я теперь знаю, понимаю, что в нашем деле, все равно, играем мы на сцене или пишем — главное, — не слова, не блеск, не то, о чем я мечтала, а умение терпеть. Умей нести свой крест.

А. П. Чехов.

Афиногенов Александр Николаевич.

В марте 1937 г, состоялся пленум ЦК ВКП(б), на котором Сталин выступил с докладом «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников».

15 мая «Литературная газета» в передовой статье «Выкорчевывать без остатка» писала: