Перебиты, поломаны крылья

Он пересчитал деньги, но в карман класть не спешил. Хочется, но колется.

– Как это чуть не задушил? – изобразил недоумение Борис.

– Да так… В карцере он сидел. Ты ему денег дал, а он мне все отдал. Чтобы я про Илью Теплицына узнал…

– Не знаю такого.

– Зато я знаю. Я и узнал про него, и Кирилла твоего к нему в санчасть спровадил. А он этого Теплицына чуть не задушил…

– Но ведь не задушил.

– Почти задушил.

– Почти не считается, – Борис обращался к себе, а не к собеседнику.

Кирилл Матюшин должен был убить Теплицына, за это ему, вернее, его матери, были обещаны золотые горы. Кирилл повелся, но миссию свою не исполнил… Это провал. Борис почувствовал, как похолодели, а затем и задрожали руки.

– Не знаю, что там считается. Но шум поднялся большой, – сообщил прапорщик. – Этот твой Матюшин маньяком оказался.

– Маньяком?! С чего ты взял?

– Не я это взял. Оперчасть его расколола.

– Допрашивали?

– Да нет, какое там. Его так табуреткой по голове ударили, что чуть не убили. Без сознания он сейчас, в реанимации.

– У вас в тюрьме и реанимация есть?

– Есть. Но такая, что здорового угробить можно. В больницу его свезли, в районную, там откачивать будут… А я его из карцера вытаскивал, в санчасть переводил. На должностное преступление, так сказать, шел, рисковал…

Борис не сразу понял, к чему он завел разговор про карцер. Все стало ясно, когда он увидел, как прапорщик прячет деньги в карман. Кто о чем, а кот о сметане…

– Но преступление ты же совершил, – усмехнулся Борис. – Я не знаю, кто такой Теплицын, но выходит, что из-за тебя его чуть не убили…

– Эй, о чем это ты! – разволновался служивый.

– А о том, что ты меня знать не знаешь. Если вдруг что, меня нет и никогда не было.

– Это само собой.

– Значит, в больнице, говоришь, Матюшин.

– В районной. В реанимации.

– А этот, Теплицын, где?

– В изоляторе, в санчасти. А что?

– Да ничего. Пока ничего…

Теплицына следовало добить, но Борису сейчас было не до того. Сначала надо было с Матюшиным разобраться. Слишком много знает этот кретин, чтобы оставлять его в живых.

* * *

К зданию больницы Лена подъехала на новенькой «десятке». Врачом она была хорошим, от больных нет-нет да перепадало кое-что, но большая часть денег, на которые она взяла машину, досталась ей от Бориса. И она не должна была это забывать.

Он подъехал к больнице раньше, чем она. Ждал ее в машине. Дождался. Но сигналить не стал, позвал голосом. Лена недоуменно и даже возмущенно повела бровью, но в машину к нему села.

– Соскучился? – насмешливо и с сомнением, но в надежде услышать «да» спросила она.

– Очень, – соврал Борис. И в подтверждение своих слов положил руку ей на коленку с явным намерением пустить ее в путешествие вплоть до самого сокровенного места.

– С ума сошел? – она убрала его руку, но без особого рвения.

Чувствовалось, что ей приятны его прикосновения. Но время еще раннее – все мысли о начале рабочего дня: совещание медперсонала, обход больных, все такое прочее. И только потом, когда трудовая активность пойдет на спад, возникнет желание предаться распутству. Борис хорошо знал Лену, знал, когда можно с ней, а когда нет.

– Да вроде того, еще давно, как с тобой познакомился.

– По бабам ты с ума сходишь.

– Только по тебе.

– Когда в больнице лежишь, то по мне… Да и не только. Дашу Парасюк кто обхаживал?

– Ну что ты! Больная женщина! Как можно?

– Больная женщина выздоровела, и ты с ней закрутил. Или нет?

– Нет, конечно.

– Ладно, нет. Знаю, что да…

За Дашу Парасюк Борис получил отдельную «благодарность» от ее мужа. Богдан рассказал милицейским оперативникам и про маньяка в машине, и про груз в багажнике – в ночь, когда погибла Эльвира. А ведь Даше жизнь фактически спасли. И не важно, что Борис впоследствии сам пользовался – и ею, и ее жизнью. Не так, чтобы очень уж часто, но все же.

– И жениться собираешься, – продолжила Лена. – Видела я твою красавицу.

– Собираюсь. Сколько себя помню, столько и собираюсь жениться. Еще со школы – не хочу учиться, хочу жениться.

– Некогда мне с тобой шуточки шутить, – поморщилась она. – Меня работа ждет.

– Да я серьезно. Все жениться собираюсь, да все никак. А уже тридцать лет. Так и до пенсии в бобылях прокукую. Вот если бы ты бросила своего мужа да ко мне ушла, мы бы с тобой быстрехонько сыграли свадебку… Но ты же не хочешь. Ты и мужа любишь, и со мной в охотку…

– Не люблю я мужа, – неожиданно для него сказала Лена. – И уйти от него хочу. Надоело все…

Она нервно достала из сумочки сигарету, закурила.

– Что такое? – забеспокоился Борис.

Жениться на ней в его планы никак не входило. А она, похоже, близка к тому, чтобы заявить свои права на него. Не зря же упрекнула его в распутном отношении к жизни.

– Он с другой… У него другая…

Казалось, Лена вот-вот расплачется.

– Он что, ушел от тебя?

– Нет… И хочет уйти, но не может… Я его не держу, а он все равно не уходит. То со мной, то с этой…

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Чем ты можешь помочь?

– Вот и я думаю, чем… Хочешь, я с этой задружу, ну, скомпрометирую перед твоим? Он тогда от нее откажется, к тебе насовсем вернется.