Перед бурей

цензировали» гётевекого «Фауста». Нам обоим очень

нравилось это великое произведение, хотя всей глубины

его мы тогда, конечно, не понимали. Это сказывалось,

между прочим, и в том, что особенное наше внимание при

влекали не Фауст и Мефистофель, а Гретхен. Мы горячо

обсуждали ее трогательно-нежный, наивный образ, причем

я с несколько показной развязностью заявил:

— Нет, Гретхен — героиня не моего романа!

Пичужка возражала и при этом пустилась в длинные

рассуждения о философии, морали и вечной женственности.

Она, между прочим, в этот период почему-то была убе

ждена, что «полная жизнь» женщины кончается в во

семнадцать лет! Поэтому не было, пожалуй, оснований

сожалеть о «преждевременной смерти» Гретхен. Пичужка

впала почти в пессимизм, говорила грустно-пониженным

тоном, так что и я невольно поддался ее настроению.

Потом она оторвалась взглядом от земли, на которую

упорно смотрела во время своих «размышлений вслух»,

как-то изящно, по-кошачьи, повернулась и подняла голову

кверху. Был яркий летний день. По глубокому синему небу

медленно ползли блестящие белые облака. Солнечные лучи

заливали деревушку, луга, невдалеке темневший лес. Пи

чужка вдруг вскочила с своего места и, совсем преобра

зившись, воскликнула:

— Как тебе нравится мое новое платье?

Она закружилась на месте так, что ее синяя сатиновая

юбочка стала широко раздуваться по ветру. Я похвалил

платье, которое действительно было прелестно, и видел,

что это доставляет Пичужке большое удовлетворение. По

том она тряхнула своими густыми черными волосами,

схватила меня под руку и потащила к. речке крича:

— Пойдем на берег. Там я видела вчера чудесные цве-

135

ты. Я буду венок плести, а ты будешь декламировать мне

стихи.

Я не сопротивлялся.

Да, в этой очаровательной смуглянке, несмотря на всю

ее серьезность и начитанность, было, несомненно, то «веч

но женственное», которому так поклонялись поэты...

Однако самое важное событие этого лета — событие,

сыгравшее громадную роль в моем духовном развитии

описываемого периода, — произошло перед самым концом

моего пребывания в Кирилловке. Как-то тетя Лиля, обычно

мало вмешивавшаяся в наши дела с Пичужкой, порекомен

довала нам прочитать роман немецкого писателя Шпильга¬

гена «Один в поле не воин». Она сама читала этот роман

в молодости, и он тогда ей очень понравился. В ближай

ший приезд из города дядя Миша привез нам произведение

Шпильгагена, толстый том страниц на шестьсот, и мы с

Пичужкой приступили к его чтению. Иногда читали вслух,

но большей частью читали в одиночку, по очереди, догоняя

и перегоняя друг друга. Начали мы без большого энтузи

азма, даже с известной прохладцей: несколько устрашали

размеры книги и длиннотно-мешковатая манера изложения.

Отталкивала также книжность и высокопарность, разго

воров главных героев. Но с каждой новой страницей наше

настроение все больше менялось. На половине романа

мы целиком были захвачены его событиями, а к концу

не могли думать ни о чем, кроме разыгрывавшейся на

его страницах драмы. Когда была дочитана последняя

строчка, мы долго сидели молча. Наконец Пичужка ска

зала:

— Это все надо обдумать... У меня голова кругом идет.

Роман Шпильгагена представлял собой широкое и пест

рое полотно. Действие его начиналось перед германской

революцией 1848 года в феодальных владениях барона

Тухгейма—-мягкотелого, либеральствующего помещика, в

глубине души, однако, переполненного традициями и пред

рассудками своего класса. В его доме вместе с сыном ба

рона, Генри, воспитываются Вальтер, сын лесничего Тух

гейма, и его двоюродный брат Лео, сын рано умершего

крестьянина, который надорвался на работе для Тухгейма.

Вальтер — мягкий, добродушный, романтический юноша —

прекрасно уживается в баронской обстановке, впослед¬

стии влюбляется и, в конце концов, женится на дочери

Тухгейма, Амелии. Лео представляет ему полную противо-

136

положность. Мрачный, замкнутый, озлобленный вечной

нуждой и побоями в доме отца, он ненавидит барона и

презирает Вальтера и его семью. Некоторое уважение он

чувствует только к сестре Вальтера, Сильвии, — гордой и

сильной девушке, по и с ней Лео большей частью лишь со

перничает и ссорится. Неудовлетворенный своим положени

ем и жизнью, Лео ищет выхода в религиозном энтузиазме,

но скоро разочаровывается в боге: этому сильно помогает

общение Лео с священником Урбансом, для которого ре

лигия — лишь «узда для народа» и хорошее средство для

собственного возвышения. Тогда Лео подпадает под влия

ние местного учителя естествознания Туски — революцио

нера-демократа, ставящего своей задачей ниспровержение

господства феодализма. Приходит революция 1843 года.

Крестьяне Тухгейма устраивают восстание. Туски стоит во

главе крестьян, Лео ему помогает. Восстание кончается

неудачей, и Туски, а вместе с ним и семнадцатилетний Лео

бегут за границу.

Проходит много лет. В Пруссии наступает эпоха гнило

го компромисса между феодализмом и подымающей голо

ву буржуазией. Феодалы во главе с королем правят стра

ной, а буржуазия, в лице «партии прогрессистов», играет в

оппозицию в стенах бессильного и безвольного прусского

ландтага. На горизонте начинает вырисовываться фигура