Перед бурей

Наподобие янтаря. Древесной смолы, за многие сотни лет затвердевшей настолько, что из нее можно мастерить украшения. Порой в этой тягучей массе навеки увязали древние насекомые. Вот и это вещество лучилось тем же теплом и выглядело довольно мило. Вот только Сильвана сомневалась, что столь безвредное с виду украшение могло оказаться таким всемогущим, как утверждал Галливикс.

– Дай взглянуть, – велела она.

– С радостью, но – подальше от любопытных глаз. Не могли бы мы отойти туда, где не столь людно?

Наткнувшись на раздраженный взгляд Сильваны, он с небывалой искренностью пояснил:

– Видишь ли, вождь… эту информацию ты пожелаешь сохранить в секрете. Можешь не сомневаться.

Как ни странно, этому Сильвана действительно поверила.

– Если ты преувеличил, то жестоко поплатишься.

– О, знаю, знаю. Знаю и то, что мои новости тебя порадуют.

– Я скоро вернусь, – прошептала Сильвана, склонившись к Натаносу. – И если он солгал…

Чувствуя на себе множество взглядов, она поднялась, жестом велела Галливиксу следовать за собой и отошла в комнату за троном.

– Ого! Я и не знал о ней, – сказал Галливикс, едва опустив за собой кожаный полог.

В ответ Сильвана лишь требовательно протянула руку. С легким поклоном гоблин подал ей трость, и пальцы Сильваны сомкнулись на ее древке.

Украшена совершенно безвкусно, однако умелым мастером… И что же с того? Игра хитрого гоблина начинала надоедать. Слегка нахмурившись, Сильвана погладила древко трости, накрыла ладонью венчавший ее камень…

…и тихо ахнула от изумления.

Когда-то, скорбя об утраченной жизни, она утешала себя тем, что даровало ей посмертие – всесокрушающим воем банши, а еще свободой от голода, усталости и прочих цепей, сковывающих смертного по рукам и ногам. Но рядом с этим ощущением меркло и то, и другое.

Сильвана чувствовала в себе не просто силу, но настоящее могущество. Казалось, ее пальцы могут сокрушать черепа, а ноги – одним лишь шагом преодолевать целые лиги. Энергия, наполнившая каждый мускул, рвалась с поводка, будто невероятно чуткий и сильный зверь. Голову переполнили не просто обычные хитроумные расчеты, но блестящие, пугающе гениальные, воистину новые творческие мысли.

От темной повелительницы – и даже королевы – не осталось и следа. Превратившись в богиню, в богиню разрушения и созидания, Сильвана была потрясена: она и подумать не могла, что эти две противоположности так тесно переплетены друг с другом. Армии, города, целые культуры – все это она отныне могла создавать…

И повергать в прах. Первым падет Штормград, и его народ вольется в ряды ее народа.

Теперь она могла сеять смерть в таком масштабе, что…

Сильвана разжала пальцы, словно золотистый шар обжигал огнем.

– Это… вещество изменит все, – проговорила она. Голос дрожал. Пришлось призвать на помощь обычное ледяное спокойствие. – Отчего ты доселе не воспользовался им сам?

– Видишь ли, вождь: в жидком состоянии оно было золотым и просто чудесным. Затвердев – покраснело и стало красивым, но совершенно обычным. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь мне удастся отыскать еще. И вдруг, в один прекрасный день… бубум! Набалдашник трости снова стал золотым и чудесным. Кто бы мог подумать…

Между тем Сильване настало время возвращаться за стол. Несомненно, среди прочих правителей уже начались разговоры, и задерживаться дальше, предоставляя им новую пищу для размышлений, не стоило.

Едва войдя следом за нею в зал, гоблин заговорил:

– Возможности ты можешь оценить.

Прозвучало это так, словно речь шла о чем-то абсолютно будничном, прозаическом, а вовсе не о том, что потрясло Сильвану Ветрокрылую до глубины души, позволив ей испробовать на вкус могущество, до сего дня просто немыслимое.

– Да, – твердо, невзирая на внутренний трепет, сказала Сильвана. – Как только пир кончится, мы поговорим подробнее. Это неплохо послужит Орде…

«Орде, и больше никому».

– Альянс об этом ничего не знает? – спросила Сильвана.

– Не беспокойся, вождь, – отвечал гоблин, вновь ставший самим собой – прежним развязным комком жира. – Об этом мои люди позаботятся.

Глава четвертая Штормград

Андуин велел советникам собраться в зале с огромной рельефной картой. Когда он вошел, его приветствовали кивками: юный монарх давным-давно приказал обходиться без поклонов.

Конечно же, в зале присутствовали Седогрив и Шоу, а также пророк Велен, древний правитель дренеев, наставник Андуина на пути к Свету. Пожалуй, именно он потерял в последней войне больше всех остальных. Генна война лишила сына и наследника, Андуина – отца, Вариана Ринна, однако Велен стал свидетелем не только гибели сына, но и всего своего мира, в буквальном смысле этого слова.

«И все же он, – подумал Андуин, глядя на старца с бледно-лиловым лицом, – несмотря на все свое горе, держится безмятежнее любого из нас».