Перед бурей

– Я знала, что ты придешь. Даже не представляешь, как я рада тебя видеть! Как долго ты сможешь пробыть с нами?

Люк взял ее за руку.

– Я должен сказать тебе кое-что очень важное. Хэн, привет! Рад видеть тебя снова.

Хэн пожал ему руку. Лейя сказала:

– Пошли в дом. Надеюсь, охранники в воротах не отобрали у тебя вещи?

Люк, улыбнувшись, покачал головой.

– Я не взял с собой вещей. Сейчас уже поздно, и если хочешь, мы можем поговорить утром, а пока я переночую здесь, в этом прекрасном саду.

Лейя, остановившись, повернулась к Люку.

– Дети сейчас спят, и мы не все равно не сможем начать работу с ними раньше утра. А поговорить можно и сейчас.

– Лейя, сейчас я здесь не для того, чтобы обсуждать обучение детей.

Хэн вмешался:

– Я говорил ей.

Лейя удивилась.

– Так ты пришел не потому, что нам нужна твоя помощь?

Люк встряхнул головой.

– Я пришел потому, что у меня есть новая информация о нашей матери.

Хэн был страшно удивлен словами Люка, но выражение лица Лейи не изменилось.

– Что за новая информация? Откуда?

Люк сказал:

– Я пока не могу тебе сказать. Я надеюсь, ты позволишь мне войти в твой разум снова, и посмотреть воспоминания о матери.

Лейя отшатнулась от него, подняв руки в защитном жесте.

– Нет! Уходи!

Хэн попытался ее остановить.

– Лейя…

– А ты, если его поддерживаешь, можешь уйти вместе с ним!

Она убежала в резиденцию. Хэн вздохнул.

– У нее был тяжелый день сегодня. От этих переговоров недолго и с катушек съехать. И, не знаю как, но ребята это чувствуют и стараются не попадаться ей на глаза. Я думаю, что тебе лучше вернуться.

Люк сказал:

– Нет. Мне надо с ней поговорить. Она должна осознать, как важно это для нас обоих.

– Малыш, я тебе очень не советую сейчас с ней связываться…

– Все нормально, Хэн.

Люк вошел в дом. Лейю он нашел сидящей на кухне, держа в каждой руке по стакану.

– Я как раз пытаюсь вспомнить, делал ли ты хоть когда-нибудь то, о чем я тебя просила.

– Лейя, пойми, что это важно для нас обоих. Я думаю, что это наш шанс узнать нашу мать как реальное лицо.

Она повернула лицо к нему, в ее глазах была усталость.

– Зачем? Ты влезал в мой разум столько раз, что я не могу вспомнить. Мы сидели в медитационном круге ночь за ночью, вызывая Оби-Вана, Энакина, Йоду, Оуэна и Беру, моих приемных родителей, вызывали и ее – помнишь?

– Я помню

– И после этого мы знали столько же, сколько и до этого. Ты назвал это «конспирацией молчания».

– Но теперь я думаю, что молчание может быть сломлено. Мне кажется, я знаю, почему мы тогда не нашли ее следов.

Лейя сказала:

– Тобой завладело прошлое. А я не могу позволить себе тревожиться столь о многом. Наши отец и мать мертвы, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы изменить это. А мои дети – это будущее.

Люк резко спросил:

– Откуда мы можем знать, что наша мать мертва? Где ее могила? Кто видел, как она умерла? Ты?

– Нет, но…

– Она могла оставить тебя на Альдераане, чтобы спрятать от отца.

Лейя встряхнула головой.

– Это было бы слишком просто… Она мертва, Люк. Если бы она была жива, она воссоединилась бы с нами, ничто не остановило бы ее.

– Сейчас ей может быть около пятидесяти лет. Мы еще можем воссоединиться.

– Я боюсь, что у меня уже не хватит сил искать ее.

Люк спросил:

– Что это значит?

На ее лице появилась мучительная усмешка.

– Я сейчас расскажу тебе кое-что, чего ты не знаешь. С самого конца войны – с тех пор, как я снова стала главой Новой Республики, сюда не перестают приходить женщины, и каждая объявляет себя нашей матерью. Хэн, сколько их там уже было?

– Около двух сотен.

– Охрана называет их сумасшедшими старухами, но некоторые из них не старше нас, а некоторые – вообще не люди. Но все они одержимы идеей, что именно они дали жизнь героям Республики.

Люк убедительно сказал:

– У нашей матери могут быть причины, по которым она не хочет давать знать о себе. Она может защищать тех, кто защищал ее, она, возможно, не хочет отвечать на наши вопросы. Может быть, она думает, что ее будут ненавидеть за связь с Вейдером. Хотя бы поэтому мы должны найти ее. Лейя, позволь мне заглянуть в твой разум еще раз. На этот раз я знаю имя нашей матери.

– И что дальше, если ты найдешь то, что ищешь?

– Тогда я вместе с женщиной, которая сообщила мне имя, буду искать следы матери.

Лейя раздраженно взмахнула руками.

– Это никогда не кончится! Ты никогда не выкинешь это из головы!

Люк сказал:

– Я просто хочу знать истину. Не понимаю, почему ты не чувствуешь того же, что и я?

– Как ты не можешь осознать, что мы никогда не будем знать наших родителей лучше, чем сейчас. Нам нечего сказать о них своим детям. Мы лучше расскажем об Оуэне и Беру, о Бейле – о тех людях, которые любили нас и защищали, заботились о нас, как о собственных детях. А с настоящими родителями нас связывает только кровь.

– Это больше, чем кровь.

– А если ты будешь искать эту истину, как ты ее называешь, ты можешь найти нечто такое, что тебе совсем не понравится. Ты можешь пожалеть о том, что не оставил прошлое в покое.

– Разве может быть что-то хуже того, что мы уже знаем?

Лейя встала со стула.