Перед бурей (СИ)

— Что это?.. — растерянно спросил Алек, принимая. Под тканью прощупывались жёсткие ремни и кожа. — Но как? — прошептал он.

Сегодня Влад позвал друзей на поляну. Обычно они собирались либо у травного дома, либо под яблонями во дворе Алека, но сейчас возжелали полюбоваться пересаженной черёмухой, которая, кажется, постепенно становилась этаким сакральным местом — куда там далёким Каленадарам!..

Едва они устроились, раскинули прихваченные с собой циновки и разложили мясо и зелень и расставили кувшины, как Влад взялся за свой свёрток и подозвал друга.

Алек развернул ткань, отрез дорогой материи соструился на траву. Жёсткие новёхонькие ремни, ножны-складень из тёмного дуба оплетены металлическим узором… рукоять, обтянутая шершавой кожей, тускло блестящий многогранник тяжёлого навершия, крестовина, перевитая проволокой.

Молодой вой взялся за рукоять — как будто руку другу пожал. Меч с тихим шелестом пошёл из ножен, стукнул шарнир складня. По стали сбегали бесконечные узоры, их танец завораживал. Линии закалки вспыхивали и пропадали вдруг, снова становясь едва заметными.

— Как? — снова спросил Алек, почти благоговейно разглядывая бесскверный клинок.

— Очень просто, — кузнец ухмылялся. — Сколько раз ты подмастерьем стоял у наковальни, сам сколько ножей да орионов сковал? Так что все твои мощи я знаю отлично.

Алек закрыл глаза. Меч представлялся ему продолжением руки, частью его самого, когда-то потерянной и теперь вновь обретённой. Замелькали образы, слишком быстрые, чтобы их можно было удержать в памяти и осознать — песчаные холмы, снежные равнины, серое море, незнакомые лица, слова на чужом языке. Во всех этих видениях присутствовал меч, такой знакомый сабер, безо всяких украшений, лишь знак мастера на венчающим рукоять навершии.

— Творец и все создания его, — прошептал Алек. — Тебя…  признали?

— Да, — Влад торжественно склонил голову, но не мог справиться с мальчишеской улыбкой. — Этот меч был моим испытанием…

Мгновение тишины, и друзья с воплями бросились поздравлять кузнеца, колотили ладонями по плечам, по спине, обнимали. Кто другой, поменьше, оказался бы погребён под этой волной восторга, но кузнец, оглушённый возгласами друзей и зацелованный девушками, лишь ухмылялся и поводил отбитыми плечами.

— Джинтра, — пригляделся Александр к клейму и тут же понял, что ошибается.

— Чирда, — улыбнулся кузнец. — Вернее, даже чири.

— Спасибо, — сказал Алек. — Этот меч… как дыхание судьбы, как зов из будущего…

— Ну, ты ещё химн сложи, — предложил кузнец, но было видно, что он польщён.

— Это хороший знак, — одобрила Кати.

Алек мысленно с ней согласился. Влад одно время пытался научиться играть на чирде, но не осилил. Слух у него был, кузнец неплохо играл на флейте и переладце, его расплющенные мозолистые пальцы с необыкновенной лёгкостью порхали по прорезям, но лишь неловко шкрябали по струнам джинтры и чирды. Чири, её "младшая сестра", с тремя струнами и крохотными шагами между ладами, требовала особой виртуозности и тем более была ему неподвластна.

У кузнецов были особые отношения с чири. Во-первых, струны на этом музыкальном инструменте были стальными, такие не во всякой кузнице сделают. И для их натяжки требовался довольно тонкий механизм, сделать который мог не каждый мастер. Чири настраивали и использовали для проверки на звучание. Кузнец обстукивал изделие звучком — небольшим молоточком, а подмастерье проигрывал гармонический ряд, и по чистоте звука судили о качестве стали.

И вот теперь упрямая чири всё-таки покорилась кузнецу, сделавшись знаком качества. Ученики никак не метят свои изделия. Подмастерья уже создают вещи на продажу, принимают заказы, и ученического клейма кузнечного цеха удостаиваются наиболее удавшиеся работы. Признавая молодого кузнеца состоявшимся мастером, его учитель собирает круг, участники которого оценивают работу претендента. Тогда он становится мастером, и ему позволяют ставить на изделия своё собственное клеймо.

— Это хороший знак, и ты его достоин, — Алек щёлкнул ногтём по стали, та отозвалась чистым звоном. — Сколько ваших обрели клеймо?

— Семеро. И ещё шестеро из окрестных деревень, — ответил Влад.

— Завтра вы, конечно, празднуете, но сегодня побудешь с нами?

Кузнец кивнул, от радости сияя не хуже стали, подставленной солнечным лучам. Алек вернул меч в ножны, кинул ремни через плечи и затянул — все пришлись именно так, как надо. Вой бросил руку вверх, мгновенно уловив рукоять, клинок свистнул, вылетая из ножен.

— Мастер, — прошептал. Меч идеально ложился в руку. Алек поиграл клинком и вернул в ножны.

— Гарий, — сказал Влад.

Смущённый всеобщим вниманием мальчишка вышел вперёд.