Перед бурей (СИ)

Гарий неуверенно улыбнулся. Мона ответила куда более яркой улыбкой, но мысленно обозвала его болваном. Дались ему эти мускулы, мечный бой и всё такое!.. Будто это главное.

— Вы решили остаться здесь? — насмешливо поинтересовалась Линда с высоты облучка. — Вообще-то мы уже отъезжаем.

Дети подскочили от неожиданности, ухитрившись забыть, что вообще-то кругом полно народу. Не дожидаясь ответа, женщина прищёлкнула языком, и фургон тронулся.

Мона взвизгнула, когда её подхватила чужая воля, швырнула вверх и вперёд.

— Я не имела в виду прямо сейчас! — прошипела, цепляясь за надёжное дерево крыши. Гарий только хихикнул и попытался залезть следом. Ну погоди же!..

— Помочь? — невинно спросила девочка.

— Не на… — кажется, он выругался одним из подцепленных у Александра слов, когда Мона аккуратно сдёрнула его с земли и подняла на высоту в три фургона.

— Ой. Перелёт.

Маленькую фигурку мотнуло вниз.

— Недолёт. Сейчас, сейчас…

Родители веселились вовсю. Мона ещё пару раз "промахнулась", пока Линда шёпотом не велела пощадить мальчишку. Гарий плюхнулся на крышу фургона, как лягушка, которую обронила цапля, приподнялся, мотая головой. Он был цвета нежной весенней зелени, но на "виноватый" взгляд Моны ответил кривоватой улыбкой, обещающей возмездие в будущем. Девочка перевела дух. Таким он ей нравился больше, чем тем холодноглазым воином или могучим целителем.

Ученичество начинается с выхода за пределы. Пределы привычного мира, своих представлений о нём и о собственных возможностей.

Антуанн Саммер

Урэтхи "созрел" к вечернему привалу.

Алек уже решил, что и он, и Луиса ошиблись. Когда тьма сгустилась, отряд зашёл неглубоко в лес, так, чтобы разведённый костерок не был виден с дороги. Они перекусили и стали располагаться на ночлег. Молодой витаз по привычке вой взял себе первую и последнюю стражу и отошёл подальше от гаснущего костра, чтобы не засветить глаза.

Тролль отошёл в темноту, вернулся. Покрутился рядом с ним, кашлянул, не зная, как начать разговор. Махнул рукой и плюхнулся рядом. Они помолчали.

— Мы идём в страну могущественных белых колдунов, — сказал Тролль наконец. — Они сильнее, чем мыследеи воличей?

— Трудно сравнить, — Алек с удовольствием отметил, что берич верно назвал слово. — "Белые колдуны" — те же мыследеи. Думаю, в чём-то они сильнее… Да, наверняка так и есть.

— И вы покоритесь им?

Алек покачал головой.

— Воличи сильнее беричей. Вы покорились нам?

— Ну, дань… — начал было Тролль, замолчал, нахмурился.

— Думаю, если бы империя начала воевать с нами всерьёз, история бы повторилась, — сказал Алек. — Мы бы так же скрыто сопротивлялись, уходили в болота, сколачивали отряды…

— И приносили своих провинившихся и лишних в жертву кровожадным белым?!. - перебил Тролль. Алек покачал головой:

— Вот это — вряд ли. И принимать помощь со стороны, идти на поводу у кого бы то ни было мы бы тоже не стали.

Тролль кивнул. Вздохнул, без нужды поправил висящую за спиной секиру.

— Ты научишь меня? — спросил резко, словно рубанул ею.

— Чему? — поинтересовался Алек лениво. Какое-то время ему казалось, что берич сейчас встанет и уйдёт, но Тролль смирил себя. Алек тоже взбесился бы, — ты просишь, а тебе этак через губу… Однако Урэтхи, видимо, возможность обрести силу была важнее, чем сохранение гонора перед мальчишкой младше его раза в три.

— Колдовству, — хрипло выдохнул Тролль.

— Мыследейству, — поправил Алек. — Ты же знаешь правильное слово.

— Да. Ему. Научишь?

Алек молчал.

— Отправляйся-ка спать.

Тролль замер. Алек улыбнулся в темноту.

— Ученик должен слушаться.

Мужчина задохнулся, вскочил. Алеку не нужно было смотреть в лицо великовозрастному ученику, чтобы ощутить охватившие его чувства. Тут и радость, и раздражение повадками учителя и вдруг возникшей необходимостью повиноваться, и опаска — не зря ли вообще попросил об этом. Мужчина поклонился неловко и ушёл к костру.

Алек откинулся назад, в ароматный лесной мох. Опустил веки, и перед внутренним взором предстал Тролль Урэтхи — большой, неуклюжий, невежественный берич. Будет ли толк?

Посмотрим…

Со второй попытки, — мысли сбивали, погрузился в дрёму — и в Живу, начиная вбирать в круг своего внимания место стоянки, лес вокруг него…

Когда убедился, что в достаточной мере контролирует происходящее, осмелился запустить свою мысль далеко-далеко. Где древний вой открыл слепые глаза, причувствываясь к ветру Живы. Усмехнулся, узнав.

Ты, ученик?

Алек тоже "поздоровался и стал "таять", пропадать из мысленного пространства. Такого рода беседы на расстоянии никогда не были "коньком" Алека. Он не умел отправлять внятную мысль на большое расстояние подобно имперским слухачам. Мог лишь обозначить своё присутствие и поделиться какой-нибудь простой эмоцией.

Майнус усмехнулся и сам недалеко прогулялся по телепатической дорожке, которая осталась в том непредставимом пространстве, где живут мысли.

— Вот как, ещё один ученик? — задумчиво произнёс. — Что ж, успехов вам обоим…