Перед грозой

Приношений он не принимает. В первые месяцы по приезде его в это селение местные прихожане отправляли ему всевозможные подарки и лакомства, однако он неизменно возвращал их обратно. В день святого Иосифа, а также в страстной четверг, в первые два года его жизни в селении, попытались было, по традиции, устроить ему торжественный обед; богомолки вышили для него платочки, наборы салфеточек, ручные полотенца, искусно скроенный стихарь, а лавочников обязали купить ему в дар прекрасный молитвенник, переплетенный в кожу, с позолоченными уголками; вкуснейшие блюда были принесены ему в четверг последней вечери, но всех, кто бы ни приходил, встречали наглухо закрытые двери. И все траты оказались напрасными. Ничто не могло заставить его принять даже самый пустячный подарок. И эта его несокрушимая стойкость не могла не рассеять возникшего было недовольства. Несмотря на преподанные уроки, Дщери Марии продолжали вышивать те или иные предметы облачения, тая надежду, что в конце концов падре-наставник их примет, но еще ни разу не довелось им увидеть свои надежды осуществившимися. Случалось, что кое-кто из прихожан во время сбора урожая посылал падре мешок с маисом и бобами, бочоночек масла или меда, паточный сахар, но и их дары никогда не пересекали порога дверей неподкупного и добродетельного мужа.

А между тем тетки падре Исласа вынуждены были обходиться жалкими грошами: полкило рису на всю неделю, столько же вермишели, сахара, патоки и масла; на пять сентаво — соли каждый третий день; на реал [91] — хлеба, два литра молока, четвертушка камоте [92]и яйцо ежедневно; раз в три недели или раз в месяц падре покупал маис, саго и охапку дров да еще несколько килограммов бобов; ежедневно причетник приносил ему корзинку фруктов, которую дон Хосе Мариа оплачивал заранее.

Его завтрак — иной раз он завтракал в ризнице — состоит из настоя апельсиновых листьев, чашки саго или атоле, стакана молока и трех ломтиков белого хлеба.

Такой образ жизни необыкновенно возвеличивает священнослужителя в глазах его прихожан, но более всего жители селения заворожены его страстной нетерпимостью ко всему чувственному — он мечет громы и молнии даже против законных браков, вызывающих в нем какое-то древнее и непонятное предубеждение; он ревниво следит за нравственностью девушек, — и недаром так рьяно поддерживают непреклонного мужа все те, кто, по их же мнению, призван печься о честисемейной.

5

Скольким бракам он воспрепятствовал; у скольких новобрачных отравил начало семейной жизни сомнениями и угрызениями совести. Падре Ислас был убежден, что девственность должна оставаться нерушимой святыней. Он неизменно говорит о «пресвятой деве», «непорочной и незапятнанной», но никогда не называет ее «нашей богоматерью» или «нашей богородицей»; в его проповедях дева Мария предстает всегда со сложенными для молитвы руками и глазами, опущенными долу, попирающей змия зла. По слухам, отец Росас, который не стесняется отпускать шутки за спиной своего коллеги, съязвил, что «святой Чемита, великомученик и девственник»,рад был бы вовсе изгнать святого Иосифа из жития богоматери. Что верно, то верно, — ни разу падре Ислас не служил мессы в капелле Святого семейства; широко известно его более чем сдержанное отношение к святому Иосифу, он не упоминает святого в своих проповедях, и даже можно было услышать, как он пренебрежительно отзывался о молитвах семи воскресений, когда у святого Иосифа просят совета насчет предполагаемого замужества пли женитьбы; такое же нескрываемое пренебрежение он проявляет к проведению рождественских празднеств и особенно к процессиям с волхвами. «Это пахнет язычеством», — так, по слухам, сказал он на ассамблее конгрегации Дщерей Марии. Он явно бывает рассержен, если кто-нибудь осмелится пригласить его посмотреть на представление «Рождества» под сочельник — обычай, широко распространенный повсюду, но изгоняемый из селения главным образом благодаря усилиям падре Исласа.

Святой Антоний также не пользуется симпатией падре Исласа, в результате чего бедный святой с каждым днем теряет своих приверженцев, а его праздник лишился прежнего блеска.