Перед грозой

(Этой ночью Марию вновь преследуют кошмары — мешанина из газетных и здешних происшествий: они с Микаэлой идут по улице и хохочут, их настигают какие-то парни, пытаются взять их под руку, хотят сорвать с них платья и тащить к реке, но появляются жандармы, уводят Марту и Леонардо, генерал Маасс стреляет в дядю Дионисио, она в страшной тюрьме Белен, и там находится тот, кто сегодня утром женился, он дает ей «Трех мушкетеров», кто-то стреляет в Микаэлу — кто в нее выстрелил? Сеньор приходский священник…)

— Мария! Мария! Проснись, видно, ты не перекрестилась перед сном с должным рвением.

2

«И кто только не приснился мне ночью, — думает Микаэла, пробудившись субботним утром. — Шаль, что Руперто Ледесма не захотел оставить ради праздника свое ранчо! А пожалуй, это и к лучшему, ведь Давид в двух последних письмах обещал мне, что приедет как раз на праздник… Но вдруг и Руперто, чего доброго, вздумает появиться в эти же дни, а он такой твердолобый, спаси меня Иисусе! И как эти ребята петушатся, едва меня видят! Вчера вечером прямо готовы были слопать. А женщины? Молнии метали. Еще немного, и парни бы совсем голову потеряли. Смешно! Экие дуралеи! То-то они будут злиться, когда здесь появится Давид! Пусть хоть посмотрят, что такое настоящий кавалер. А этот благонравный Хулиан, похоже, клюнул на мой крючок… А ведь он вроде был влюблен в святую Мерседитас? Я ей, гордячке, покажу, как меня презирать!»

— Микаэла, что с тобой? Ты не собираешься идти на исповедь? Уже звонили к восьмичасовой мессе. Не оставляй исповедь на последний час, в это время всегда много народу, а во вторник или в среду — совсем не пройти. Вот ты проснулась, а не встаешь, и это самая подходящая пора для дьявола навести тебя на грешные мысли.

— Ах, тетушка, пожалуйста, оставьте меня в покое. Я знаю, что делаю. И мама и ты — когда вы наконец устанете пичкать меня наставлениями.

3

Возвратившись из колехио [37], Луис Гонсага расписал по часам все свои обязанности, чтобы не тратить понапрасну времени и успеть осуществить все задуманное. «Вставать в половине седьмого. Умыться. Потом — в церковь, по дороге ничем не отвлекаться. До начала мессы предаваться благочестивым размышлениям, уединившись в укромном уголке. В семь прослушать мессу. Вернуться домой в состоянии полной отрешенности от всего мирского. В восемь — завтрак. До девяти свободное время. С девяти до десяти — изучение философии. С десяти до одиннадцати — латинский и испанский языки, чтение классиков, литературные упражнения: «Pensum» [38]из трудов избранных поэтов. Отдых. В одиннадцать с четвертью: одни день — рисование, другой — музыка. В двенадцать часов — изучение географии или истории. В час — обед и свободное время, его желательно проводить в беседах с каким-нибудь мудрым и достойным священником, способным отнестись с уважением к моим занятиям, моей духовной жизни и моим замыслам; в три часа — краткая сиеста; в четыре — изучение математики или физики, космологии или астрономии; в пять — обдумывание научных и художественных проектов; в шесть с половиной — полдник и свободное время; в семь с половиной — чтение «Христианского ежегодника» и других душеспасительных книг; в восемь — молитва, в восемь с половиной — ужин и свободное время; в четверть десятого — молитва, экзамен совести, записи в «Дневнике», и немедля — в постель. По возможности буду принимать пищу в молчании, жить отдельно от семьи. Посещать никого не буду, кроме наиболее мною уважаемых священников. Изберу себе духовного наставника (он сомневался, кого избрать — падре Рейеса или падре Исласа. Наконец его выбор пал на последнего.) Всячески буду сторониться женщин. Составлю перечень своих грехов и пороков, чтобы затем — в течение недель и месяцев — постепенно от них избавляться. Главное — укреплять волю! По четвергам и воскресеньям — прогулки вдали от селения, в полном одиночестве…»