Перед историческим рубежом. Балканы и балканская война

Австрофильская «Штампа» стоит на том же самом уровне, но делает свою работу чище и тоньше. Это – лучше всего редактируемая сербская газета. Злобная ненависть к хозяевам положения, радикалам, составляющая главную черту «Штампы», объединяет вокруг нее отдельные кружки либералов, напредняков и бывшего милановского премьера Владана Георгиевича. Этому последнему принадлежит характеристика конституционного режима, как рульократии, т.-е. господства сволочи, и эту характеристику «Штампа» приемлет целиком. Вместе с «Правдой», «Штампа» является опаснейшим врагом нового режима. Ловко, умело, с выдержкой и тактом она преследует врага по пятам в самых укромных его позициях. Своими информациями и инсинуациями она питает борьбу всей уличной прессы против радикального правительства. В некоторых специальных вопросах она обнаруживает столь деликатную осведомленность, что дает основание «Самоуправе» обвинять ее в интимной близости к австрийской политической полиции.

Вместе с ростом рабочей партии, игравшей здесь за последние годы серьезную роль, росла одновременно вражда к социал-демократии, особенно в тех мелкобуржуазных кругах, которые непосредственно затронуты стачечным движением или законодательной охраной труда. Незачем говорить, что борьба против рабочей партии ведется во всей сербской прессе, которой социал-демократия ненавистна уже одним тем, что имеет определенные цели, организацию, дисциплину. Но в Белграде издается, кроме того, газета, которая борьбу с политической партией молодого сербского пролетариата сделала своей специальностью. Это – «Стража». Редактором-издателем ее является свободный «анархист» Крста Цицварич. Так как в этой маленькой стране все знают друг друга и не стесняются совать свой нос под фамильные подушки своих политических противников, то и полемика против вождей социал-демократии ведется в такой форме, которая не подлежит переводу ни на один европейский язык.

Остальные газеты не заслуживают поименного перечисления. Они питаются идейными продуктами «Правды», «Штампы» и «Стражи» и, поскольку это возможно, спускаются на еще более низкий уровень. На их столбцах вы встретите нередко сообщение, что в семье г-на Н. Н. произошел на днях скандал, заслуживающий самого пристального внимания со стороны белградского общественного мнения, и что подробное описание скандального происшествия будет дано в завтрашнем номере. Но тщетно «белградское общественное мнение» станет искать на другой день обещанных подробностей. Это значит, что г-н Н. Н. успел умилостивить беспардонных Катонов общественной морали соответственной (не очень крупной) ассигнацией…

Агитация за войну – все равно с кем: с Австрией, Болгарией или Турцией, хотя бы со всем европейским концертом, – придавала единственную политическую ноту всей этой «независимой» белградской прессе. Сейчас она, разумеется, всемерно поддерживает предприятие балканских союзников. Но незачем говорить, что в ее лице идея балканской федерации имеет крайне ненадежную опору. Если политические результаты войны не оправдают лихорадочно-патриотических ожиданий «Политики», «Штампы», «Правды» и их собратьев, – а эти безбрежные ожидания по самому существу своему не могут найти удовлетворения, – тогда вся белградская пресса с удвоенной силой направит свое оружие против внутреннего врага, т.-е. против всех зачатков культуры, экономического развития и элементарной гражданственности в сербской общественной жизни.

Без всякой склонности к мрачным пророчествам, можно сейчас же предсказать, что Сербии придется после этой войны пережить тягчайший внутренний кризис.

«День» NN 49 и 51, 20 и 22 ноября 1912 г.

Л. Троцкий. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ

В Болгарии нет теперь ни партий, ни прессы, а есть главный «штаб» и его цензура. Кроме двух официозов, гешовского и даневского, там совсем не было за все время войны политических газет, одни лишь информационные листки. Учитель латинского языка добросовестно черкал всякие «умствования», а лирический поэт разрешал печатать портрет Радко Дмитриева[66] лишь под условием дать в следующих номерах портреты других командиров, дабы не возбудить «взаимной зависти генералов». В Сербии, где партии старше и политические традиции крепче, так далеко не пошли и под цензуру поставили только иностранных корреспондентов. Разумеется, и белградские газеты твердо помнили, что существует над ними «щаб», и что щабы шутить не любят. Но полного упразднения политической прессы здесь все-таки не было. А теперь, когда дело перешло в руки дипломатии, когда встал вопрос об итогах крови и об ответственности правительства за события этих трех исторических месяцев, партии и их органы сразу начали проявлять большую активность.