Перед историческим рубежом. Политическая хроника

В лицо торгашам, лицемерам, прихвостням и Иудам патриотизма мы снова скажем: «У нас, рабочих, еще нет отечества, – мы лишь хотим его себе создать. И знайте: социалистический пролетариат добровольно не прольет во имя вашего застеночно-каторжного отечества ни единой капли крови – ни своей, ни чужой. Ваша армия – не для нас, а против нас. Освободиться от гнета мы можем, лишь распустив царские полки, в которых учат братоубийству и разврату. Для защиты народа, его прав и его свободы должны быть вооружены те же руки, которые владеют молотом, пилой и сохой!»

Поэтому наш первомайский лозунг: Долой постоянную армию! Да здравствует милиция – вооруженный народ!

VIII. Как мы встретим Первое Мая?

I. Где только возможно, мы встретим наш пролетарский праздник однодневной забастовкой, как того требуют постановления международных социалистических конгрессов. При настоящих условиях нельзя ждать всеобщего и повсеместного прекращения работ. Но чем больше препятствия, чем опустошительнее кризис, чем тяжелее давит реакция, тем большее политическое значение будет иметь каждая фабрика, замерзшая на день волею рабочих.

Первомайская стачка снова восстановит связь между рассеянными социалистами-рабочими, она снова покажет пролетарским массам, что ключ от всего общественного производства находится у них в руках, она укрепит боевой дух, оживит революционные традиции и создаст благоприятную атмосферу для роста профессиональных и социал-демократических организаций.

Нет никаких оснований сомневаться, что во всех случаях, когда наши комитеты после предварительной агитации – рука об руку с профессиональными союзами – энергично призовут к первомайской стачке, рабочие откликнутся так же дружно, как во время суда над с.-д. фракцией второй Госуд. Думы.

II. Где стачка невозможна, там нужно вести агитацию, чтобы свой первомайский заработок все сознательные рабочие вносили в кассы партии и профессиональных союзов. Это будет означать: сегодня мы слишком слабы, чтоб бастовать; но мы укрепляем наши организации, чтоб достойно встретить 1-е мая в следующем году.

III. Нужно звать и вести рабочую массу в этот день на сходки, массовки, митинги, большие и малые, – из фабрик, заводов, экономий, мастерских, из квартир, из казарм, наконец, безработных – с улицы. И пусть эти собрания в резолюциях запечатлеют свою братскую солидарность с рабочими всего мира, в частности – с рабочими Австрии и Сербии^{46}.

Нога в ногу и рука с рукой, готовьтесь, товарищи, достойно встретить Первое Мая!

Пусть этот день откроет эпоху нового расцвета пролетарской борьбы!

«Правда» N 3, 9 апреля (27 марта) 1909 г.

Л. Троцкий. ИЗ РУССКОЙ ЖИЗНИ

I. Правительствующие сенаторы

Среди объевшихся контрреволюционной белены губернаторов, градоначальников, полицейских и других бесноватых, которые пытают, убивают, режут, жгут, истязают, рвут зубами, насилуют – где и как могут – в тюрьме, на улице, тайно и открыто – со зла, из мести, ради развлечения, спьяна, среди этих непотребных человеческих отбросов, пьяных от вина и необузданной власти, «правительствующий» сенат занимает свое особое место. Как поп на эшафоте: сам петли не затягивает, а только благословляет, так и сенат: сам не насилует, а только к изнасилованным приставляет штемпель законности. На то он – высший хранитель права в стране!

Генерал Скалон, этот бешеный волк, одев мундир польского генерал-губернатора, в 1906 г. – без всякого и даже без военно-полевого суда! – расстрелял 17 рабочих, из которых иным не было 15 лет. Расстрелял, ибо, по его словам, против них не было улик, достаточных для суда. Сенат недавно рассмотрел дело и признал – расстрел без суда законным, ибо генерал-губернатор стоит выше закона. Каждый Скалон имеет право сдирать с живых кожу и младенцам вбивать гвозди в голову. Так решил Правительствующий Сенат!

Пабианицкий полицмейстер Ионин убил в 1907 г. из личной злобы политического заключенного Гризеля. Даже царский суд в Варшаве принужден был приговорить Ионина к 12-летней каторге. Но сенат на днях решил: убийца – полицмейстер, а убитый – революционер; значит убийца прав. И отпустил Ионина на свободу.

У Шекспира в трагедии «Отелло» есть такой короткий диалог (разговор):

Брабанцио: Вы – негодяй!

Яго: – А вы, синьор, – сенатор!

Значит сенатор – по общему правилу – хуже негодяя. Не петербургских ли сенаторов предчувствовал Шекспир?

II. Они смеются

Обличая в Думе преследования профессиональных союзов, социал-демократический депутат Покровский[144] закончил 25 февраля свою речь словами: «Пролетариат начинает просыпаться и скоро вступит в решительную борьбу». Эти слова вызвали взрыв хохота. Все черносотенные и октябристские животы заколыхались от бурного смеха.

Чего заржали эти раскормленные животные третьей Думы? Неужели на радостях? Нет, не верьте, будто им весело. Это призрак 1905 года прошел пред ними по зале; это остатки волос зашевелились на их плешивых головах; это они испуганным ржаньем ободряли друг друга…