Перед лицом закона

«Однова живем, на наш век хватит!» — это ведь не только к заскорузлому браконьеру приложимо; этак же порой, лишь облекая свои приказы в другие слова, действуют те, кому «гнать план» надо — при строительстве, на заготовке, в изыскательных работах, в самой обычной хозяйственной деятельности. И, привыкнув не жалеть одно дерево, мы без содрогания замахиваемся на целую рощу: завалив мусором родниковый ручей, не задумываемся, что без него нет «дыхания» реке... «На наш век хватит — гони план, не за речку — за план спросят, премиальных лишат!» Особый уже вид браконьерства — под прикрытием служебных вывесок, с готовым на случай ответом (как у того, с буровой, бригадира): «Не для себя ж старался — для общества!»

И директор фабрики, когда выходят из строя очистные сооружения, не останавливает производства для срочного ремонта фильтров — гонит в цехах тот самый «план» и одновременно гонит в реку тонны химической отравы, такой концентрации к тому ж, что на десятки километров травит в воде все живое, превращает ее в смрадные чернила. «Почему, как могли?» — спрашивают его потом в суде. «Дело делали, — твердо ответствует он. — Если бы разрешил остановить конвейер — десять тысяч галош не додали б народу!»

Получается так: народную речку прикончил, зато народ теперь может разгуливать по ее увядшим берегам в новых галошах! И какие к нему, директору, претензии: он прежде всего за галоши отвечает! Пугаться он не намерен: деньги возьмут с фабрики — спишут с фабричного счета, не свои кровные из кармана выложит.

Так, сошлюсь, было, когда из-за неполадок в очистных сооружениях ядовитые сточные воды Ивановской ГРЭС отравили речку Ухтомку: всплывала задохнувшаяся рыба, пришлось в разгар лета закрыть пляжи... Руководители ГРЭС, не принявшие никаких мер к устранению аварии, выступили на суде... свидетелями; охотно, глазом, как молвится, не моргнув, выплатили рыбоохране шестнадцать с половиной тысяч рублей. За счет ГРЭС, разумеется.

Набезобразивших ивановцев хоть в народный суд вызывали — поволновали малость. А вот их рязанскому «сподвижнику», начальнику станции перекачки воды управления «Водоканал», трое суток(!) прошлым летом морившему реки Павловку, Лебедь и Оку нечистотами из городского коллектора, объявили лишь дисциплинарное взыскание, то бишь выговорок. Тем более что обязанные быть бдительными службы наблюдения за санитарным, биологическим режимами водного бассейна (горсанэпидстанция, инспекция рыбоохраны и т. д.) — когда рыба, всплывая кверху брюшком, «кричала» о беде, мертво серебрилась поверх изгаженной водной глади — безмолвствовали в какой-то странной расслабленной спячке. И может быть, все так и кончилось бы тихо — проточная вода посветлела бы, заморенная рыбешка догнила б у речных закраин, ни одно б служебное кресло в волнении не скрипнуло — да пошли возмущенные письма в «Приокскую правду», и встревоженная редакция тут же обратила на них внимание областной прокуратуры...

Уроки?

Но какие?

Давайте так порассуждаем... Каждый из тех, кто с особенной жестокостью губит природу, превосходно знает: подними он, к примеру, руку на человека — ему несдобровать. Закон тут строг, неумолим, во всем своем достоинстве он грозно предстанет перед правонарушителем в облике сотрудников милиции и прокуратуры, свой твердый приговор провозгласит суд в конце судебного заседания — когда к тому ж за спиной у осужденного будет стоять вооруженный конвой. Но вот кто-то не просто обидел природу — трудно залечиваемую рану нанес ей (лесу ли, реке, животным), и этот «кто-то», пожимая плечами, начинает уверять, что чуть ли не впервые слышит, что так нельзя было поступать. Он же, мол, не у соседа украл, не прохожего ограбил, не жену искалечил... За все то — он знает — ему бы крепенько «припаяли». А здесь, разбойно поразвлекавшись в царстве зелени-воды, он не думал, не знал, ему в голову не приходило... То есть потому что «в голову не приходило», он и не боялся!

Приблизительно так — искренне причем каясь, — оправдывались на суде рабочий Овсянников и шофер Казашин (оба из подмосковного совхоза «Дмитровский»). Ловили они удочками рыбу в речке Яхроме, клев был неважный, и тогда Казашин по подсказке раздосадованного дружка подогнал к воде свою автоцистерну, в три приема выкачал в воду около двухсот литров сильно концентрированного жидкого аммиака. Щуки, спасаясь, выпрыгивали прямо на берег... А общий результат «улова» таков: аммиак начисто отравил всю рыбу на восемь километров вниз по реке.

Выслушав приговор Дмитровского городского народного суда, Казашин и Овсянников, подавленные, перепуганные, все равно искренне недоумевали, за что им такое строгое наказание — по три года лишения свободы с возмещением материального ущерба (около 4,5 тысячи рублей). Они впрямь — в силу своей гражданской, правовой невоспитанности — не могли осознать: за что? Были трезвые, шума не поднимали, никого не трогали... За что, граждане судьи?!