Перед падением

Скотт смотрит на воду, потом на небо, где на горизонте собираются свинцово-серые тучи. Он вспоминает, что на стадионе, кажется, действительно происходило что-то чрезвычайное. Во всяком случае, двое других мужчин на борту следили за репортажем с явным интересом. «Ты только посмотри на это, дорогая, это же просто невероятно!». Скотт всегда был равнодушен к бейсболу. Но сейчас, слушая рассказ Гэса, он чувствует, как по спине бегут ледяные мурашки. Два события происходят одновременно, и между ними словно бы устанавливается связь. Начинает казаться, что их совпадение во времени не случайно, что в нем есть какой-то скрытый смысл. Но ведь это невозможно. Бейсболист на переполненном зрителями стадионе бьет по мячу, а в это самое время небольшой самолет, с трудом пробиваясь сквозь туман, набирает высоту. Сколько событий происходят одновременно? Миллионы. Значит ли это, что все они как-то связаны между собой?

– Первые доклады командира экипажа и второго пилота не вызывают никаких вопросов, – говорит Гэс. – Мелоди был ветераном, летал уже двадцать три года, а в «Галл-Уинг» проработал одиннадцать лет. Никаких проступков, замечаний или жалоб. Правда, у него было непростое детство. Его воспитывала одна мать, причем она входила в секту, члены которой верили в конец света.

– Вроде секты Джима Джонса? – спрашивает Скотт.

– Пока неясно. Мы наводим кое-какие справки, но, скорее всего, это не особенно важная деталь.

– А другой летчик? – интересуется Скотт. – Второй пилот?

– Тут немного сложнее. Разумеется, все это не подлежит разглашению, но полагаю, вы увидите в прессе немало спекуляций на данную тему. Чарльз Буш был племянником Логана Бэрча, сенатора. Вырос в Техасе. Прослужил какое-то время в национальной гвардии. Похоже, был большим жизнелюбом. Имел пару замечаний – в основном за неподобающий внешний вид. В частности, за появление на службе небритым. Вероятно, этому предшествовали шумные вечеринки. Но ничего серьезного. Мы плотно работаем с авиакомпанией, пытаясь получить более ясную и точную картину.

«Джеймс Мелоди и Чарльз Буш». Скотту кажется, что второго пилота он даже не видел, а о командире экипажа Джеймсе Мелоди у него сохранились лишь смутные воспоминания. И ведь у каждого из них была своя жизнь. Скотт пытается восстановить в памяти хоть какие-то детали.

Волнение на море усиливается. Стоящий на якоре корабль качается на мощных волнах, словно пробка.

– Похоже, надвигается шторм, – замечает Скотт.

Гэс, держась руками за бортовое ограждение, окидывает взглядом горизонт.

– Если это не ураган, мы не станем прерывать поиски, – говорит он.

Пока Гэс отдает распоряжения участникам операции, Скотт спускается в кают-компанию и выпивает чашку чая. На стене укреплен телевизор, и на экране мелькают кадры репортажа о ходе поисково-спасательных работ. Скотт видит корабль, на котором он находится, снятый с вертолета. Кроме него, в кают-компании сидят два моряка. Они пьют кофе и тоже смотрят на экран телевизора.

Кадры репортажа сменяет «говорящая голова» – это Билл Каннингем в красных подтяжках.

– …наблюдаем за ходом поисков. Затем в четыре часа вы увидите специальную передачу под названием «Безопасно ли наше небо?» – смотрите не пропустите. И вот еще что. Я долго держал язык за зубами, но вся эта история кажется мне очень подозрительной. Потому что, если действительно произошла авиакатастрофа, то где же жертвы? Если Дэвид Уайтхед и члены его семьи погибли, почему нам не показали их тела? Теперь начинаются какие-то мутные разговоры, и я слышу: Эй-си-эн запускает в эфир историю о том, что на борту самолета был Бен Киплинг, известный финансист, которому комиссия по ценным бумагам и биржам собиралась предъявить обвинения за проведение деловых операций с нашими врагами. Да-да, друзья, за незаконное инвестирование денег, поступивших из таких стран, как Иран и Северная Корея. А что, если эта авиакатастрофа – не что иное, как попытка вражеской страны замести следы? Заставить этого предателя Киплинга замолчать раз и навсегда? В таком случае возникает вопрос. Почему наше правительство с самого начала не квалифицировало эту авиакатастрофу как террористический акт?

Скотт отворачивается от экрана телевизора и отхлебывает чай из картонной чашки, стараясь не слушать голос комментатора.

– А вот еще один важный вопрос. Кто такой этот Скотт Бэрроуз?

«Стоп. Это еще что?» Скотт снова смотрит в телевизор. На экране он видит свою фотографию, сделанную несколько лет назад, незадолго до его выставки в Чикаго.

– Да, я знаю, что вы скажете – он ведь спас четырехлетнего мальчика. Но кто он такой и что делал на борту самолета?

На экране возникает изображение дома Скотта на Мартас-Вайнъярд. Скотт не понимает, как такое возможно. Он видит в окне свою увечную собаку, которая беззвучно лает.