Перед пробуждением

Рей согласно опустила голову. Они долго сидели рядом, плечо у плеча, смотрели перед собой на воду, и ничему не удивляющиеся агенты Второго отдела дважды перепроверяли свою аппаратуру: они были уверены, что невозможно так долго сидеть рядом и молчать.

*****************************

Звонок телефона вырвал Мисато из глубокого полуночного сна, и она долго вслепую шарила, пытаясь найти закиданный одеждой мобильник. Вовсю надрывался уже и домашний телефон. Женщина вскочила и зажгла свет, ощущая беду:

– Да!

– Мисато! Хватай Синдзи и быстро приезжайте в NERV!

Кацураги потерла глаза и посмотрела на отстраненную от уха трубку, в которой звенел от напряжения и отчаяния голос…

– Директор Фуюцки?

– Мисато, нет времени, умоляю! Второй отдел не может доставить вас! Бегом!

– Директор? Что случилось?

– …Воспользуетесь запасным входом в двух кварталах от корпуса по улице Оуги, это наше кафе "Стрэнд", поняла? – владелец странно похожего на Фуюцки голоса, казалось, ее не слушал.

– Директор! В ЧЕМ, БЛЯДЬ, ДЕЛО?!! – не выдержала этой пытки Кацураги, которую просто трясло.

В трубке повисла короткая пауза, а потом Фуюцки просто сказал своим обычным тоном:

– На нас напали силы Самообороны Японии. Торопитесь, Кацураги, мне некогда с вами пререкаться.

Шокированная Мисато положила телефон на столик и пошатываясь поспешила по коридору к комнате Синдзи: "Армия? Но почему? Мы же Институт, мы ученые… Мы же победили…"

Мысли замерли. Несмятая постель, привычно чистая в последнее время комната… И никаких признаков подопечного. Похлопав глазами, Мисато набрала оперативный номер Второго отдела на мобильнике и услышала невозможное: "Номер заблокирован. За подробностями обратитесь, пожалуйста…"

Кацураги вздрогнула от двух почти одновременных звуков: тихого стрекота автоматной очереди вдалеке и захлебывающегося длинного звонка в дверь.

– СИНДЗИ!!!

На пороге стоял Специальный инспектор ООН Редзи Кадзи и спокойно улыбался полуодетой Мисато.

***************************

Сигнальные огни башенного крана мерцали так близко от окна, что даже тяжелые шторы подсвечивались красным сиянием, добавляя в полумрак комнаты тонкую ноту бледного багрянца. Глубокую тишину нарушали только звуки дома: шум труб, беспричинное поскрипывание и непременные приглушенные басы чьей-то всенощной вечеринки.

С мягким шорохом тонкая рука девушки огладила одеяло и легко легла на горячее плечо парня. Тот час же отозвался равнодушный голос:

– О чем ты думаешь, Аянами?

Молчание в ответ. Молчаливый вопрос. Почти неслышное прикосновение.
Усилился и вновь начал спадать свет крана за окном. Двое. Две почти аккуратные горки одежды у кровати. И все то же замораживающее мир молчание.

– Икари, что ты чувствуешь?

– Мне… Приятно. И спокойно.

– Да.

– И тебе?

– Да.

– Это…

– Нет.

Молчание. Багрянец за окном вновь подбирается к пику. Стихают вдалеке последние ритмичные удары вечеринки.

– Икари.

– Да.

– Какой мир ты хочешь?

– Я не знаю. Это неважно. Я должен помочь Директору.

Молчание.

– В таком случае, мы оба – орудия.

– Возможно. Это правильно. Я не могу принимать решение.

– Как и я.

– Да.

– Это…

– Да. Это судьба.

Рука больно сжала плечо парня.

– Аянами?

Молчание. Потом девушка встала и опустила взгляд на приподнявшегося парня:

– Директор попросил Великих ускорить встречу. Что-то пошло не так. Мне пора. Тебя тоже будут искать.

– Ты…

– Икари, – вдруг сказала она. – Не ходи. Если никого не будет с вашей стороны, то я получу право голоса, и смогу сделать так, чтобы ты получил мир, которого хочешь.

– С нашей стороны? А ты с чьей?

– Я… Третья сторона.

Молчание. Обнаженная хрупкая девушка у кровати перед еще сидящим под одеялом парнем. Стало видно их взгляды – холодные, отстраненные. Казалось, комнату заполняет сияние, исходящее от белой кожи и голубых волос. Впрочем, через мгновение так уже не казалось. Так было.

– Аянами…

– Пожалуйста, Икари, быстрее. Какого мира ты хочешь? Мира счастья? Мира, где не будет лжи? Мира, где не будет боли?

– Это три разных мира, Аянами. Я ничего не хочу. Я должен.

– Хорошо. Тогда я решу за тебя.