Перед прочтением — сжечь!

Однако устраивать долгие дискуссии сейчас было явно не время, надо было прорываться в город, и Шурик длинно выругался и, отвернувшись, включил зажигание. Автобус сдал метров на тридцать назад и затем, разогнавшись, на всём газу пронёсся мимо поворота, который вёл к тому перекрёстку, где я увидел «Стрелу следопыта». Выглянув в разбитое пулей окно, я увидел, что она по-прежнему стоит на месте, карауля наше появление. Я даже увидел, как из стволов дробовика вырвалось пороховое облако, свидетельствующее, что нас всё-таки успели заметить и даже произвести по нам выстрел, но на этот раз пули пролетели мимо. Не снижая скорости, Шурик пролетел ещё четыре или пять поворотов (при этом я заметил мелькнувшие на перекрестках и синий, и жёлтый, и серебристый фургоны) и выехал на широкую асфальтированную трассу, по которой в город въезжали междугородные автобусы и водители-дальнобойщики. Там, затесавшись в поток идущих автомобилей, наш «РАФик» спокойно миновал все лежавшие впереди перекрёстки и, оказавшись, в конце концов, в городе, запетлял, словно бы отрываясь от невидимых преследователей, по улицам Красногвардейска и через какое-то время остановился около нашего подвала.

— Эй! — выглянув из окна автобуса, прокричал Лёха в раскрытую дверь типографии. — Есть кто живой?

— А кто тебе нужен? — раздался изнутри голос Мишани, и на пороге появилось лицо улыбающегося Лёхиного свояка.

Мы с облегчением вздохнули и выбрались из «РАФика».

Глава 13 ПОМИРАТЬ, ТАК С МЮЗИКЛОМ!

…Издательская линия с лёгким гудением гнала сквозь себя поток отпечатываемых книжных страниц, которые, переходя с одного агрегата на другой, брошюровались, обрезались и одевались в плотные красивые обложки. Два человека в конце линии ловко упаковывали каждые восемь книг в плотную бумажную пачку и, перетянув её узкими полосками белого пластика, укладывали на поддон, который по мере вырастания штабеля до предельной высоты подцеплялся металлическими крюками за кольца на его углах и перевозился при помощи бегающего по закреплённым под потолком швеллерным балкам электротельфера на свободное место. Такового в подвале оставалось всё меньше и меньше, и надо было решать вопрос об очередном вывозе продукции на загородный склад, но при одной только мысли о поездке на Мишанину дачу в памяти мгновенно всплыли картины вчерашнего «сезона дождя» и того, что случилось в дачном посёлке сегодня днём, а потому я только зябко передёрнул плечами и ничего никому не сказал. Честно говоря, мне уже вообще хотелось, чтобы и этот подвал, и Мишанина дача с штабелями книг в каждой из её комнат, и вся эта наша затея с изданием полного иллюстрированного собрания сочинений Кинга провалились к едрёной матери, и жизнь опять возвратилась бы к той счастливой и безмятежной поре, которая предшествовала тому (не иначе, как роковому) моменту, когда на моём пороге появился перевозбуждённый, как обычно, Лёха с этой его дурацкой идеей покупки американского мини-издательства, и поволок нас в гостиницу «Высотная». Ах, Стивен Кинг, ах, Стивен Кинг! «Конвейер удачи», «Багамские и Канарские острова», удовлетворение зова плоти!..

Вон — Виталька сегодня свою удачу уже получил, не то ли ожидает в скором будущем и всех нас тоже?.. Америка — щедрая душа, никто не должен остаться обделённым её милостями…

На панели управления помигивало несколько тёмно-красных индикаторных лампочек, показывающих состояние ведущих узлов и агрегатов, и, взглянув на них, я непроизвольно поёжился. Мне вдруг отчего-то почудилось, будто эти узенькие алые огоньки — никакие на самом деле не лампочки, а глаза притаившихся внутри пультового ящика вампиров, следящих за каждым сделанным нами шагом и движением в ожидании, когда закончится человеческое время и начнётся цикл оборотня.

Пока мы стояли и разговаривали, рабочие закончили упаковку готовой к этому времени партии книг и остановили конвейер.

— На сегодня всё, шабаш! — заявил выступающий у них в бригаде за старшего инженер-программист Роман Игнатьевич. — Я до конца дня перезагружу новую программу, и завтра начнем печатать «Противостояние». А сегодня все могут идти по домам.

Потом он повернулся лицом к нам и кивнул на загромождённые полными поддонами проходы.

— Если через день-другой не вывезти готовую продукцию, то скоро будет некуда складывать новые книги. Вон их сколько накопилось!

— Ладно, вы об этом не думайте, — очнулся от затяжного транса Лёха. — Завтра мы займёмся решением этой проблемы и освободим часть площади.

Он оглядел составленные вдоль стен штабеля книжных пачек и, махнув рукой, развернулся в направлении выхода.

— Завтра. Сейчас я ни к какой работе не способен. Надо хоть немного очухаться и понять, что происходит. Пойдём, — кивнул он мне, — сегодня такой ужасный день…

— А кто будет дежурить ночью? — напомнил нам Роман Игнатьевич. — Эти пивные парни, по-моему, больше не приходят. Может, вы позвоните Ракитному и выясните, в чём дело?