Перед прыжком(Роман)

— Праздничного настроения статья, конечно, не вызовет. А печатать все-таки надо, — сказал он мягко. — Бояться правды, как бы жестока она ни была, неразумно. После всего, что пришлось пережить пролетариям и крестьянству за годы войны, вряд ли даже такая статья вызовет новую волну отчаяния. Скорее наоборот: заставит в Центре и на местах еще и еще раз тщательно взвесить наши ресурсы, надежнее приготовиться к новой беде.

— Значит, печатать?

— Печатать. И в том же номере… а лучше из номера в номер! — дать два-три вполне проверенных факта нашего движения вперед. И обязательно с точным адресом: где, когда, кто? Такие в портфеле редакции, полагаю, найдутся? Ну, вроде вчерашнего, о пролетарии-ветеране, проработавшем на заводе шестьдесят лет и теперь отправленном на почетный покой не только с двойным жалованьем, но и с усиленным пайком.

— Поищем.

— Кстати, Надя вчера рассказывала о массовом возвращении просвещенцев и профессуры к нормальным занятиям в школах и институтах. Да мало ли других? Нет ничего убедительнее живого примера.

Он легонько позвякал ложечкой в полупустом стакане.

— А статья, пожалуй, мне пригодится…

Наряду с великим множеством дел, он в эти дни обдумывал план доклада о продналоге на предстоящей Всероссийской партийной конференции. Нелегкий вопрос уже обсуждался под его председательством на заседаниях в ЦК. Был не только подтвержден необходимый минимум общего количества хлеба в 400 миллионов пудов, но продуман и механизм, который при напряжении всех сил должен обеспечить своевременный сбор налога в 240 миллионов пудов, централизованные заготовки недостающих 160 миллионов в обмен на промышленные товары в Сибири и на Украине и закупку продовольствия за границей на золото и драгоценности, хранящиеся в государственных сейфах.

Уже не первый год хлеб был главной задачей дня. О нем Владимир Ильич мучительно думал все время.

Конечно, не хлеб — двигатель общественного развития. Он лишь насущная необходимость жизни людей. Истинным двигателем может быть только машинная индустрия в руках работающих людей. Ради ее сохранения и возрождения, а затем и решительного подъема, сейчас делается все возможное. Умница Кржижановский и его сотрудники из Госплана разработали подробный, прямо-таки вдохновенный план ГОЭЛРО, этой второй программы партии, призванной вызвать к жизни мощные энергетические силы страны, построить крупную машинную индустрию, без которой немыслим социализм. Нарком внешней торговли Красин, его заместитель Лежава, их многочисленные помощники — изо дня в день ведут переговоры с торгово-промышленными фирмами Англии, Швеции, Германии, Америки и других капиталистических стран о поставках в Россию разного рода машин, станков, оборудования, промышленных полуфабрикатов. Только что Красин от имени Центросоюза заключил договор со шведским концерсиумом на поставку тысячи товарных локомотивов на сумму в сто миллионов крон. На первую четверть этой суммы уже с августа по октябрь текущего года наш полуразрушенный транспорт должен получить сто паровозов.

А это — не самый большой заказ! Ведется работа и по привлечению лояльных к Советам, надежных концессионеров для сдачи им в аренду на взаимовыгодных условиях тех отечественных предприятий, которые своими силами нам пока не поднять.

«Конечно, — мысленно отвечал Владимир Ильич тем, кто возражает против концессий, называет их уступкой капитализму. — От хорошей жизни концессии не будешь предлагать. Но когда жизнь голодная, когда надо всячески изворачиваться, — чтобы народ немного отдохнул, то приходится рассуждать иначе. Тем более, что при заключении любого арендного договора незыблемым остается тот факт, что мы являемся собственниками всех предприятий и недр в стране. А от своего права собственности мы никогда не откажемся…»

Да, много делается для спасения и возрождения страны. Но чтобы сейчас просто выжить, преодолеть немыслимо крутой перевал едва ли не самого разорительного и голодного года — для этого в первую очередь нужен хлеб. Он нужен людям как воздух! И с тех самых пор, когда еще в январе 1918 года Владимир Ильич горестно и призывно, почти молитвенно воскликнул в телеграмме чрезвычайному комиссару Украины Серго Орджоникидзе:

«Ради бога, принимайте самые энергичные и революционные меры для посылки хлеба, хлеба, хлеба!!! Иначе Питер может околеть. Особые поезда и отряды. Сбор и ссыпка. Провожать поезда. Извещать ежедневно.

Ради бога!»

С тех самых пор ежедневно и ежечасно он думал об этом хлебе. Требовал и просил, сердился и заклинал:

— Напряжением всех сил, но — ХЛЕБА!

Еще раз ХЛЕБА!

Надо кормить страну. Надо кормить Москву: она — живое сердце страны, и если это сердце остановится…

ХЛЕБА!

Надо кормить армию и рабочий класс, спасать революцию…

ХЛЕБА!