Перед рассветом

Спустя 10 минут её лежания к пирсу спустился ещё один боец в командирском плаще. Боец, увидев подходящего, встал, взял автомат и, пройдя мимо, устремился наверх в деревню. Новый часовой немного постоял, потоптался, а потом, когда предыдущий скрылся из виду, взял автомат и направился прямо к Вале. Его действия насторожили её, но она продолжала лежать в том же положении, что и до этого: на песчаном береге, наполовину засунув ноги в воду, подставив свои светлые грудные броневые пластины и тёмный живот небу. Когда часовой приблизился к ней уже на 3 метра, она открыла глаза: «Ну опять, блин! Приказывать, поорать надо!» — подумала она. Но подошедший заметил её движение, остановился и осторожно сел на песчаный бугорок и откинул автомат в сторону. Эти действия сильно удивили Валю, и она с интересом повернула голову в его сторону. Часовой немного посмотрел на неё и потом снял капюшон вместе с балаклавой.

— Юрий Дмитриевич! — она резко перевернулась и села на корточки. Дядька положил снятое на землю и стал смотреть на неё очень печальными уставшими глазами, подперев подбородок кулаками. — Я Валя. Это я, Валентина, — неуверенно сказала она, указывая рукой себе в грудь.

— Что с вами сделали? — тихо спросил он, покачав головой. — Что со Светиком? — он спросил ещё тише.

— Юрий Дмитриевич, Света жива. Она уже общалась с Катей… — по лицу она увидела, что он чуть-чуть удивился. — Вам не рассказывали?

— Валентина, — обратился он, наморщив лоб, — я уже несколько недель не возвращался, нас не пускают и… — он тяжело вздохнул, — и держат под прицелом.

— Нас тоже, — она опустила взгляд, — но это неважно. Света жива и… — она посмотрела по сторонам, чтобы никто не наблюдал, — она хочет уйти прочь от сюда вместе с вами. И мы тоже…

— И куда же? — также печально спросил он.

— Юрий Дмитриевич, — она подошла поближе к нему, — я вижу, что вы не верите в то, что я — это я. Как мне доказать? Скажите.

— Валентина, я верю, — он поднял взгляд. — Больше тебе скажу, нам сообщили об этом, не подробно, но сообщили. Так что, не надо как-то оправдываться и доказывать мне что-либо.

— Вы думаете, что мы добровольно на это согласились?

— Нет, не думаю, — он посмотрел ей прямо в глаза. — Откуда у тебя такие мысли?

— Кати и Юре именно так сказали.

— Вот сволочи, — тихо сказал он, вновь опустив взгляд. — Когда Света выйдет, ты не знаешь?

— Юрий Дмитриевич, — она аккуратно взяла его за руку, видя, что он не до конца уверен в своих словах, — она очень любит вас, и Катю, и сделает всё ради вас обоих.

— Не надо всё, — он положил ладошку сверху на её руку, — я рад, что вы целы…

— Спасибо, — улыбнулась она, видя, что дядька чуть повеселел. — У вас всё в порядке?

— В порядке? Не в порядке? Не знаю… — проговорил он. Ещё раз взглянув в его уставшие глаза, Валя поняла, что ему просто всё равно, ему безразличен её внешний вид, он замучен, о чём говорили ужасно большие мешки под глазами, он буквально убит изнутри, а её появление для него, как огонёк надежды на что-то лучшее.

— Что произошло, пока мы были в бункере? — она обхватила его за руки.

— Ничего. Ходили в разные места. Кто-то умер от радиации. Кто-то от пули. Ничего не произошло, Валентина. Ничего, — говорил он, смотря на воду.

— Юрий Дмитриевич, пожалуйста, не говорите так, — она тихо коснулась своим носом его головы, — вы моя, Надина, Юрина, Светина, Катина последняя надежда. Мы не можем без вас, — попыталась его приободрить, осознав причины его психологического состояния. — Вы очень сильный человек. Прошу вас, помогите.

— Валентина, конечно, я помогу, — вздохнув, он проговорил. — У меня никого уже нет, кроме вас, но нельзя действовать, не разобравшись. Если бы я знал, то я бы ни за что не повёл бы в тот проклятый день в этот проклятый бункер никого, но что тогда можно было сделать?

— Ничего, — согласилась она, выдохнув.

— Давай узнаем кто, где и как?

— Спасибо, — улыбнулась она, увидев, что у этого постаревшего дядьки меняется настроение.

— А как остальные девчонки? Как Дария? — он остановился, заметив опечаленный взгляд Вали. — Что такое?

— Она умерла, — призналась она, помолчав несколько секунд.

У дядьки сразу поменялся взгляд с немного радостного на вновь опечаленный, он встал и осторожно подошёл к ней прямо в плотную.