Перед рассветом (ЛП)

Большой зал, где она так недавно общалась с охраной, сейчас вмещал в себя около пятидесяти человек, толпами наслаждающихся искусством, бормочущими оценки коллекции Стерлинга, почти каждый третий пытался впечатлить своими знаниями. Музыка из фойе просачивалась сюда, но приглушенно, словно заезжаная пластинка.

Оглядев комнату, Макс обнаружила, что люди Стерлинга уничтожили последствия ее визита, чисто и эффективно. Дырки от пуль из пистолета начальника охраны были заделаны; Джексон Поллок, уничтоженый Маурером MP7A был снят (и заменен другой картиной Поллока!); и — что особо удивило Макс — она уловила отсвет новой витрины из оргстекла, где она нашла Сердце Океана. Но ей необходимо было подобраться поближе, чтобы увидеть, что поместили на место ожерелья…

Не желая показаться подозрительной — и начав всерьез искать Стерлинга — Макс пошла вдоль левой стены комнаты (противоположной той где стояла витрина), скользя вдоль гостей, рассматривающих картины. Шикарная блондинка в синем бархате, должно быть недавняя выпускница художественной школы, рассказывала о цветке Джорджии О'Киф ее более старшему спутнику, подчеркивая «мощное значение жизни и становления женщины.» Когда Макс прокралась мимо парочки, она заметила что рука блондинки ласкала бедра ее партнера, вытянутое лицо которого вытянулось наподобие одного из коровьих черепов О'Кифа. Он изучал ее, не картину — Макс чувствовала, что он прекрасно понимает символику цветения.

Слегка покачивая головой, Макс устремила свой взгляд на дальнюю стену, одну из картин Хельга Эндрю Уайета, которую она хотела забрать во время своего первого визита. Она улыбнулась про себя, продолжив свой путь, прикидывая возможность третьего визита в особняк в одну из следующих ночей…

До сих пор никаких признаков Стерлинга — или, если на то пошло, его охранников. Она скользила из одной группы помпезных людей в другую пока не остановилась напротив другого Гранта Вуда, который занял место принадлежавшее «Смерти на горной дороге». «Приход весны» — маслом на мазоните, выполнена в 1936 — изображала большие зеленые поля, тянущиеся в бесконечность, плавные холмы под синим небом и пушистыми облаками. На переднем плане маленький человек за плугом. 18 на 40, Весна была столь же громоздка; если она вернется, ее придется оставить.

И снова Макс оглядела комнату в поисках Стерлинга, и не увидела его. Но прежде чем она продолжит поиски в другой комнате, она должна была узнать, что Стерлинг положил в витрину из оргстекла. Она подождала пока две парочки, стоящие у нее на пути, отойдут, подошла и взглянула на черную бархатную подушечку… …от того что на ней лежало у нее перехватило дыхание.

Сердце Океана!

Какого черта?… Каким образом Стерлинг вернул его обратно? Это невозможно — ожерелье спрятано в ее каморке, и даже Кендра не знает где оно.

Выставленное ожерелье завораживало и выглядело подлинным… но это сумасшествие. Ее сердце билось, ладони потели, Макс подошла ближе, наклонилась, чтобы лучше разглядеть. Золотая пластина гласила: «Сердце Океана — одно из двух ожерелий из известного фильма Титаник; другое хранится в Музее Голливудского Наследия.» Пока она убеждалась в его подлинности, Макс почувствовала чужое присутствие — кто-то подошел к ней сзади.

— Красиво, не правда ли?

Распознав теплый мужской голос, Макс развернулась к Джареду Стерлингу — высокому блондину, находящемуся в конце своего второго десятка, с ярко-голубыми глазами и аккуратно подстриженной более темной бородкой; на нем был черный костюм, застегнутый на все пуговицы, из под которого выглядывал черный воротник рубашки, без галстука — несущественный в формальной обстановке.

— Красиво, — сказала она, — для подделки.

Стерлинг наградил ее небольшим намеком на улыбку.

— Да, красивая подделка… как и ты, моя дорогая.

Озноб пробежал по ее телу.

— Простите, что?

— Музыка слишком громко? Ты не слышишь меня?

Теперь он стоял рядом с ней, наклонившись ближе, голосом более интимным и порочным сказал, — Ожерелье похоже на тебя — красиво, но не является тем, чем выглядит.

Она ответила собственной улыбкой.

— И кем же я являюсь?

— Одна из нескольких красивых женщин, которых я пригласил на вечеринку… но не ты, не так-ли?

— Не красивая?

— Не приглашенная, — усмехнулся Стерлинг. — Как они это называли, в прежние времена, незванный гость.

Она повернулась, оказавшись с ним лицом к лицу; они стояли так близко, словно собирались поцеловаться, купол из оргстекла находился в футе от ее левой и его правой руки. Она чувствовала легкий аромат его одеколона, манящий, с цитрусвым оттенком. Воздух между ними казался заряжен, а глаза скрестились.

Она спросила:

— С чего вы взяли, что у меня нет приглашения? Может я здесь в компании одного из ваших гостей?

— Дорогая, — сказал он со снисхождением, — я устроил эту маленькую вечеринку… и лично согласовал каждого приглашенного. Никто не может привести гостя на мой праздник без предварительного оповещения… если только он не хочет быть навсегда исключен из списка приглашенных.

— А я только подумала, что вы гостеприимный хозяин.