Перед рассветом (СИ)

— Ну тогда я вас порадую. Более сильного воздействия в нашем мире не сможет оказать никто. Экспериментальным образом установлено, что я провожу Свет даже лучше императора. Разумеется, мы с ним можем попробовать воздействовать на эту чёртову книгу вдвоём…

— Но стопроцентного результата никто не гарантирует даже в этом случае, — отрезал Витман. — Зато мы стопроцентно лишимся двух сильнейших бойцов против Тьмы, а заодно — императора. Нам ещё только политической смуты не хватало на фоне существующего веселья… Что ж, придётся поискать в другом.

— В ком — другом? — пробормотал я. Соображал пока не очень.

Подошёл официант. Поставил на стол графин с вином, бокал, чайник, чашку и павловское пирожное — белоснежное, воздушное, украшенное свежими ягодами. Последним появился колотый сахар в вазочке, рядом с вазочкой официант положил щипцы. Осведомился, не желают ли господа чего-нибудь ещё, и удалился.

Дождавшись, пока он уйдёт, Витман сказал:

— В другом мире. Придётся поискать. Если уж в нашем нет.

Я вздрогнул.

— Что вы имеете в виду?

Витман вздохнул и налил себе вина.

— Если бы я знал, капитан Чейн. Если бы я знал…

Он смотрел куда-то мимо меня и вряд ли пытался на что-то намекнуть. Кажется, и вправду брякнул это просто так, без всякой задней мысли.

Зато у меня мысль зашевелилась. Пока ещё она казалась безумной и вообще нелепой, но… Раньше и такой не было. А мы разве в том положении, чтобы отмахиваться даже от сумасшедших идей?

* * *

— Может быть, вызвать вам такси? — спросил Витман, когда мы с ним вышли на улицу.

Он казался обеспокоенным — хоть и пытался скрыть это за привычной невозмутимостью.

— Доберусь, — отмахнулся я.

Выглядел, наверное, до сих пор не ахти, но благодаря перекусу чувствовал себя намного лучше. Моя уникальная энергетическая система всегда быстро восстанавливалась.

Под мышкой я держал книгу Юнга, из-за «упаковки» изрядно прибавившую в объёме.

— Не разворачивайте фолиант. — Витман прищёлкнул пальцем по обёртке. — Есть серьёзные подозрения, что книга может шпионить в пользу сами понимаете чего. У самой Тьмы разума нет, но Юнг даже после смерти несёт службу и направляет её. Сообразно сведениям, полученным отсюда.

— Всегда знал, что брезент на корню рубит любую магию, — кивнул я.

Витман и не подумал улыбнуться.

— Да, если этот брезент заговорён определённым образом.

— Скучный вы, гражданин начальник, — вздохнул я. — Чувства юмора у вас нет, шуток не понимаете…

— В таком случае моё счастье, что я работаю не клоуном в цирке, — парировал Витман.

Тут я уже не нашёлся, что ответить. Однако был один парень, который за словом в карман никогда не лез.

— Государю императору — ура! — гаркнул Джонатан Ливингстон, рухнув мне на плечо откуда-то с небес.

— Поняли наши аргументы? — строго посмотрел я на Витмана. — Расслабьтесь, Эрнест Михайлович! В жизни всегда есть место для улыбки. Даже если вы — чёрный маг, сражающийся с Тьмой.

Витман не поддался на провокацию. Он только устало махнул рукой, попросил держать его в курсе и побрёл к своему служебному автомобилю. Я сел за руль своего.

Дорогой окончательно пришёл в себя. Джонатан смирно сидел на пассажирском сиденье, чистил перья и не предвещал ничего ужасного.

— Скажи мне, мудрый фамильяр, знаешь ли ты, что я задумал? — спросил я чайку, когда меня начало клонить в сон.

— Государю императору — ура! — был ответ.

— Или не знаешь?

Я почувствовал презрительный чаячий взгляд.

— Ну и как мы исполним задуманное? — спросил я. — Есть у нас какие-нибудь мысли, идеи?

Джонатан вновь восславил императорское величество. Да таким уверенным тоном, что я приободрился. Откуда бы ни свалился мне на голову этот странный фамильяр, дело своё он знал и пока ни разу не подвёл. Указывал путь, спасал от опасности. И всегда знал ответ на любой вопрос.

Я потёр ладонью грудь, не отрывая глаз от дороги, и поморщился. Надо же, привык за год к жемчужине. Рана давно зажила, но ощущение пустоты не покидало.

— Надо бы узнать, где берут жемчужины, — сказал я. — Спросим у Платона?

Джонатан Ливингстон не удостоил меня ответом. Видимо, такие мелочи были ниже его достоинства.

Что ж, а я мелочами не пренебрегал. Жемчужина была важным индикатором, наглядно показывала, что происходит в моей душе. Почему-то мне это было очень важно — не превратиться в чёрного мага. Следить за тем, чтобы в жемчужине оставалась хотя бы треть белого. Что при моём образе жизни было весьма непросто.

— Завтра займусь этим, — пообещал я себе. — А сегодня у нас про другое.

— Государю императору — ура! — подтвердил Джонатан.

* * *

Мне посчастливилось пробраться по академии к своему этажу, избежав встреч с неблизняшками. Злата, кажется, всерьёз уверилась, что я днями и ночами работаю над решением их проблемы и вот-вот что-то придумаю. Агата была менее настойчива. Впрочем, она, если верить «сестре», в принципе начала терять запал касательно идеи воссоединения. Ей и с цесаревичем было неплохо.

У себя в комнате я переоделся в чистое. Кликнул дядьку и сдал форму в стирку. После чего закрыл дверь и глубоко вдохнул, готовясь к неведомому.

— Ну, Джонатан…

— Костя!