Перед рассветом (СИ)

Но нет. Такая вот бессмысленная жалость погубила примерно столько же людей, сколько бессмысленная жестокость. Пусть я буду неправ; время придёт — за грехи отвечу. А здесь и сейчас есть только враги и друзья. И вот эта тварь явно не попыталась стать мне другом.

Я отдал цепи приказ, и та удлинилась ещё сильнее. Окутала барахтающегося пса и сжалась.

Раздался последний взвизг, и в разные стороны хлынули потоки чёрного порошка — всё, что осталось от Цербера.

— Вот и всё, Джонатан, — сказал я, продолжая путь. — Держу пари, ничего более серьёзного мы тут и не увидим. А то, что грохочет там позади — это, скорее всего, тоже просто грохот и ничего более.

Джонатан как-то странно крякнул, выражая сомнение. Но, подумав, уверенно заявил:

— Государю императору — ура!

— Вот это настрой, — похвалил я. — Вот это правильно! Всё, решено. Идём спасать Свету.

Впрочем, мы, как оказалось, уже фактически пришли. Очередной поворот, и я увидел то, ради чего, собственно, и был затеян этот лабиринт.

Большой круглый зал, в центре которого что-то светилось. Что именно — разобрать было невозможно, потому что вокруг этого предмета сгрудились чёрные фигуры, напоминающие собравшихся на молитву монахов. Их было штук двадцать. Они плотно стояли плечом к плечу.

На полу в камне были прорезаны концентрические окружности. По одной из них существа и стояли, уже довольно близко к центру. В зал вело восемь коридоров, равномерно распределённых по периметру.

Впечатление было такое, что фигуры загнали источник света сюда, а потом окружили и просто стояли — не решаясь подойти. Сначала — у самых выходов в коридоры, по периметру самой дальней окружности. Но прошли годы или столетия, и Свет ослабел. Тогда тёмные твари сделали шаг вперёд. Следующая окружность. Потом — ещё один шаг, и так далее. И вот теперь они все столпились в единственном шаге от того, чтобы схватить то, светящееся. Испачкать его, погасить, уничтожить…

— Не помешаю? — спросил я.

Твари обернулись — все как одна, — и уставились на меня. Они выглядели точь-в-точь как та, что я встретил первой.

— Я там одного из ваших видел, — указал я большим пальцем себе за спину. — В сортир отходил, или типа того?

— Кто ты?.. Кто ты такой?.. Что ты тут делаешь?.. — прокатился по залу шелестящий шёпот.

— Фонарик обронил. Пришёл забрать, — ткнул я пальцем вперёд.

Мне показалось, что от этого жеста свет за спинами тварей разгорелся сильнее.

— Нельзя, — заволновались фигуры. — Тебе не забрать её! Ты не сможешь. Нельзя!

— Что мне можно, а чего нельзя, решаю я и никто кроме, — отрезал я. — Прочь с дороги, или будет грустно. Не верите — спросите у своего дохлого пса.

Спрашивать у пса существа почему-то не пошли. Они предпочли «грустно». Завизжали.

Два десятка разом, в зале с хорошей акустикой. Мне захотелось сдохнуть от одного лишь звука.

Джонатан сорвался с моего плеча. Взлетел под потолок, а там будто взорвался и превратился в стаю мелких птиц. Кажется, на сей раз это были воробьи. С пронзительным щебетом эти крохи обрушились на визжащих тварей, заглушая их визг.

Щебет мне определённо нравился больше. Я сам рванул в атаку.

Цепь полетела вперёд, обвила ближайшую фигуру, сжала. Та, казалось, даже не заметила этого — отгоняла воробьёв, клюющих её в лицо-кляксу. Так и сдохла, осыпавшись на пол чёрным песком.

Очень скоро я убедился, что моё первоначальное впечатление оказалось абсолютно верным. Эти твари не были бойцами. Удар, захват, удар, а то и вовсе чуть ли не простое касание цепью — одна за другой чёрные фигуры обращались в прах.

Когда осталась одна, воробьи взлетели вверх и собрались в Джонатана. Видимо, фамильяр решил, что больше мне помощь не требуется, и был совершенно прав.

Цепь обвилась вокруг моей руки. Замах, удар! Я даже испытал разочарование, когда почти не ощутил сопротивления. Кулак, обмотанный цепью, прошёл через морду твари насквозь, и на полу очутилась последняя кучка праха. Впрочем, и прах быстро исчезал, распадаясь на более мелкие составляющие. Он словно присоединялся молекулами к воздуху подземелья, делая его ещё более сырым и тяжёлым.

И вот, наконец, я посмотрел на то, что таилось в центре зала.

Обалдело произнёс:

— Так вот ты какая, Света…

Посмотреть определённо было на что. В центре зала стояла тяжеленная металлическая клетка. С куполообразной крышей, как будто для огромной птицы — только жёрдочки не хватает. Прутья клетки были до такой степени чёрными, что первая мысль про металл постепенно начинала казаться несостоятельной. Однако в пользу тяжести говорили трещины, расходящиеся от основания. Клетка, похоже, рухнула сюда с высоты и сломала каменную плиту.

Это была ловушка. Довольно наивная, чтобы не сказать — мультяшная, но, очевидно, действенная. А внутри клетки стояла девушка.

Она сначала показалась мне полностью обнажённой, но, присмотревшись, я различил одежду. Хотя вернее было бы назвать это одеянием. Светящееся тончайшее нечто, колышущееся вокруг стройной миниатюрной фигурки.