Перед рассветом (версия не вычитана)

— Нет, слышу! — Клирик ощутил странную дрожащую ярость. Аж дыханье спёрло.

— Докажите.

— Как?

— Спойте эту арию. Так, как надо.

— Издеваетесь?

— Ничуть. Поверьте, я ещё ни разу не ошибся, определяя по разговорному голосу певческий. И прекрасно слышу, насколько сильно вы форсируете его вниз. Октавы на две, что совершенно изумительно! Но — очень вредно. Да сами же отлично слышите, какие из горла вырываются кошмарные хрипы. Так же можно и связки повредить. Голос потерять. Как Карузо, как Каллас… Разговаривать — так не черт ли с нею, с болтовнёй — петь ведь не сможете! Немедленно расслабьте связки, я вас не выдам. Нашли кого бояться — старого мёртвого венецианца.

— Как мёртвого? И скрывать мне нечего!

От изумления Клирик сбился на серебристый писк. И тут же заметил на руке — полупрозрачной эльфийской ручке — золотое кольцо с рубиновой печатью. И ощутил, как недовольно топорщатся на голове треугольные уши.

— Кто ж ещё будет шататься по чужим снам, а? Ну призрак я, призрак. Вполне к вам благоволящий, поверьте. А угадать, чего вы боитесь… Я не слышал всего разговора, да и не понимаю я русского. Но слова "капризная примадонна" вполне доступны итальянцу, прожившему жизнь в Австрии. Как вы высекли этого агента… Он словно лимоны ел! И прячете голос… Соперниц изучаете, а?

Анна вела колесницу, приноравливаясь к скорости верховой колонны, когда сзади раздался тоненький звук, вроде синичьего свиста. Оглянулась. Сида сквозь сон тоненько простонала несколько раз, издавая всё более высокие звуки. Потом шевельнулись губы… Анна не на шутку испугалась. Немайн, кажется, собиралась петь. Ей, конечно, снится кошмар. А что будет с остальными? Придётся будить… Анна щёлкнула хлыстом над ухом сиды.

— Что!? — сида схватилась пальцами не зажившей до конца руки за баллисту, второй за посох, — Где стреляли?!

Ну точно. Принять щелчок хлыста за свист стрелы можно только с очень страшного сна. В котором луки или пращи стреляют с громким щёлканьем.

— Нигде. Я тебя разбудила. Спи дальше. Только во сне не пой, пожалуйста…

И только когда Немайн снова задышала по-сонному ровно, вспомнила историю с вороной. Ну и ладно — ждала неделю, и ещё часок-другой подождёт.

Ферму Алана ап Милля злые фэйри не обошли стороной. За шесть десятков лет длинной, по средневековым меркам, жизни, такой напасти ещё не случалось — но ведь бывают и редкие события, которые не всякое поколение видит. И лучше бы нашествию нечисти в красном подождать, пока у Милля правнуки заматереют — но судьбе не прикажешь. Фэйри словно взбеленились. Пока, по счастью, никого не убили и не покалечили, скот не портили — зато воровали… Собственно, это поначалу они таились. Теперь — не скрываясь, рылись в амбарах. Спокойно выбирали — и забирали — глянувшуюся скотину, всё больше свиней. Воевать с ними смысла не было — от стрел негодяи наверняка заговорены, а добрая сталь, которая убьёт кого хочешь, редко остаётся безымянной. За нечистью же явно стояла серьёзная сила. Оставалось дать знать королю о творящемся непотребстве — что клан немедленно и сделал, и ждать помощи. Ожидание длилось больше двух недель, и кряжистые плечи Алана начали сгибаться под безнадёжной тяжестью. И дело не в короле, на короля всегда была управа — но Гулидиен хороший король, и если он ничего не может придумать — дело действительно скверно.