Перед свадьбой

— Твой бывший муж и есть отец Никки! — Райана точно громом поразило. Хотя его рука по-прежнему машинально гладила Бекки по спине, в нем самом бушевала ярость. Подонок превратил жизнь Бекки в ад. Потом унизил ее. Потом изнасиловал.

Кровавая дымка заволокла глаза Райана, и он так тесно прижал к себе Бекки, что она всем телом ощутила стук его сердца. Сердца, которое разрывалось от ее боли.

— Где он теперь? — Слова Райана упали в тишину комнаты, словно камни на дно ледяной расщелины. Мысленно он поклялся, что, если когда-нибудь отыщет Эрика, тот заплатит сполна за все, что причинил Бекки.

— Не знаю. После рождения Никки он перестал платить алименты, и я… я ни за что на свете не могла рассказать в суде правду, чтобы его снова заставили платить. В сентябре он прекратил выплаты по закладной за дом и исчез из города. С тех пор я о нем ничего не слышала.

— И ты не подала заявления, чтобы его арестовали и судили?

— За что? За то, что бросил своих детей? Что пренебрег финансовыми обязательствами по отношению к ним? Во всем мире тысячи женщин, оказавшись в таком же положении, ничего не добиваются в суде.

— Не в этом дело. Он ведь… — Райан сглотнул. — Потому что изнасилование, черт побери, самое настоящее преступление!

— Да как же я могла? От скандала пострадали бы дети. Может, Ричмонд и пригород Ванкувера, но жить здесь все равно что в маленьком заштатном городишке. Сплетни разошлись бы мгновенно, а ведь Эрик все-таки их отец.

Права ли она? Конечно, в маленьком городке до детей неизбежно дошла бы любая сплетня, но Райан был уверен, что они и так кое-что слышали. Неужели правда была бы намного хуже, чем то, что болтают люди сейчас? Что Бекки была неосторожна и нагуляла внебрачного ребенка?

— Быть может, если бы ты подала заявление, то получила бы профессиональную помощь, чтобы справиться со всем этим.

— Я посетила психолога в кризисном центре для женщин, подвергшихся насилию. И мне там очень помогли. Они предлагали мне обратиться в полицию, но при этом пострадала бы только моя репутация. Если бы Эрика арестовали и судили…

— Но…

— Я и не утверждаю, что мое решение было единственно верным, но тогда дела обстояли совсем не так, как сейчас. И я была не та.

— А твоя подруга, племянница Холли? Она могла бы…

— Джен я ничего не рассказала. Ей самой тогда приходилось трудно. За пару недель до того погиб человек, которого она любила, потом умерла ее мать. Джен попросту не выдержала бы новой боли. Думаю, она подозревает правду, но мы об этом никогда не говорили.

— Что же ты сказала людям, когда стало ясно, что ты беременна?

— Ничего. Никому. По счастью, Никки похож на меня, а не на отца, так что, полагаю, все решили, будто я после развода пустилась во все тяжкие и забыла об осторожности.

Райан заморгал. Бекки права. В конце концов, он и сам ведь подумал то же самое. Она говорила небрежно и хладнокровно, но он хорошо понимал, как досужие сплетни ранили ее гордость. С каждой минутой Райан все больше уважал женщину, которую сжимал в объятиях. Бекки в своей жизни выдержала немало бурь и вышла из них любящей, полной тепла матерью. Она никогда не отделяла Никки от других своих детей и, судя по всему, любила его не меньше, чем Сару и Майка.

— Так вот почему ты решилась на работу няни? Потому что нуждалась в деньгах?

— Угу.

— Как же ты ухитряешься жить? Того, что я тебе плачу, едва ли хватит на содержание всего твоего семейства.

— Я получаю небольшую ренту, наследство от отца, а кроме того, у меня имеется кое-какой приработок. — Покой, который Бекки ощутила в объятиях Райана, помог ей отбросить прочь болезненные воспоминания. — Пойдем, я покажу тебе.

Она провела по лицу ладонью, стирая слезы. Потом взяла Райана за руку, стащила его с дивана и повлекла за собой в холл, к комнатушке, которую он до сих пор не замечал, — за столовой, под самой лестницей. В дверях комнатушки Бекки остановилась и величественным жестом пригласила Райана войти.

Он шагнул внутрь, внимательно огляделся, но так и не сумел понять, для чего служит Бекки этот закуток.

Большую часть комнатушки занимал старый письменный стол, на котором в беспорядке громоздились стопки газет. Повернувшись, Райан задел бедром одну стопку, и газеты неспешно заскользили на пол.

Бекки проворно подхватила газеты.

— Вот так всегда. Подай мне вот это, ладно? — Она указала подбородком на модель паровозика.

Райан взял ее и едва не выронил. Держа модель обеими руками, он на глазок прикинул ее вес — фунта четыре, а то и пять.

— Тяжелая штучка.

— Это бронза. Положи ее вот сюда. — Бекки посторонилась, и Райан водрузил модель на стопку газет. — Когда мой прадедушка был ребенком, он часто играл с этим паровозиком. Я использую его как пресс-папье. Никки в восторге от него.

— Антиквариат?

— Ну, вещь старая, но, благодарение Богу, не слишком ценная.

— Почему благодарение Богу?

Бекки провела пальцами по бронзовой безделушке.

— Иначе мне пришлось бы ее продать. — Она помолчала мгновение, затем встряхнулась и уже с улыбкой повернулась к Райану. — Ну как, угадал, чем я тут занимаюсь?