Перед тем, как он ее застрелил

Магазин с завораживающей взгляд лампой находился между кошерной мясной лавкой и закусочной, где продавали угря и традиционные для кокни^[8] пирожки с фаршем. Тоби заприметил лампу, когда в составе длинной процессии одноклассников ходил на экскурсию в местное почтовое отделение. Там дети учились правильно выбирать почтовые марки. По замыслу педагога, приобретенный навык должен был пригодиться в жизни, когда дети будут покупать самые разные товары. Эта экскурсия позволила поупражняться и в арифметике, и в общении с окружающими. Тоби не преуспел ни в том ни в другом.

Зато он увидел лавовую лампу. Мерцание, всплески и превращения вязкой жидкости внутри приковали его внимание так, что он даже отстал от группы. Тоби приник к витрине и тут же очутился в Муравии. Мальчику помешал одноклассник, составлявший его пару: он позвал учителя, возглавлявшего колонну. Кроме того, вмешалась родительница из добровольцев, которая замыкала шествие. Она за руку оторвала Тоби от витрины и вернула в пару. Но мысль о лампе полностью захватила Тоби. Разговоры о ней он начал в тот же вечер; они с Джоэлом ужинали жареными креветками, чипсами и горошком. Тоби, перемазанный коричневым соусом, расписывал лампу, называл ее сказочной и восхищался до тех пор, пока Джоэл не согласился ознакомиться с ней лично.

Жидкость в лампе была пурпурного цвета, «лава» — оранжевого. Тоби прижался лицом к витрине и вздохнул. Стекло тут же запотело.

— Правда волшебная, Джоэл? — Тоби приложил ладошку к стеклу, словно пытаясь проникнуть сквозь него и слиться с объектом желания. — Можно мне ее купить?

Джоэл поискал глазами ценник и обнаружил маленькую карточку у черного пластмассового основания лампы.«15,99 фунта» — значилось красным по белому. На восемь фунтов больше, чем у него имелось в наличии.

— Нет, Тоби. Откуда мы возьмем деньги?

Тоби перевел взгляд с лавовой лампы на брата. В этот раз Тоби согласился надеть сдутый спасательный круг под одежду. Но его руки по привычке искали круг, пальцы ощупывали воздух вокруг талии.

— А если на день рождения? — грустно продолжил Тоби.

— Я обсужу это с тетей Кен. Может, и с Несс.

Плечи у Тоби поникли. Он слишком хорошо помнил, каково положение дел на Иденем-уэй, 84, и не верил, что слова Джоэла сулят что-либо, кроме разочарования.

Джоэлу невыносимо было видеть Тоби таким несчастным. Он попросил брата не огорчаться. Если Тоби хочет получить лавовую лампу — значит, получит. Во что бы то ни стало.

Джоэл понимал, что от сестры денег не дождешься. Говорить с ней о родственных чувствах и уж тем более о деньгах не имело смысла. После того как они покинули Хенчман-стрит, сестра постепенно отдалялась. Та прежняя Несс сохранилась только в памяти Джоэла. Джоэл довольно отчетливо мог представить Рождество и девочку из Ист-Актон — с белыми, как облака, крыльями за спиной, золотым сиянием вокруг головы, в балетных туфельках и розовой пачке; девочка плюет вниз, высунувшись из окошка.

Несс перестала притворяться, что ходит в школу. Никто не ведал, где она проводит время с утра и до вечера. Джоэл догадывался: с Несс стряслось что-то очень плохое, но не понимал, что именно. Пребывая в неведении, он решил, что это связано с той ночью, когда Кендра ушла в клуб, а Несс бросила их одних. Джоэл заметил, что Несс не вернулась в ту ночь и потом между ней и тетей произошла крупная ссора, но подробностей не знал.

Не знал он и того, что тетя в конце концов махнула рукой на Несс, и девочку это вполне устраивало. Она уходила и приходила, когда хотела, причем в самом непотребном виде. Кендра смотрела на Несс с отвращением. Она словно чего-то ждала, но чего — непонятно. Тем временем Несс вела себя самым вызывающим образом, словно ее не волновало мнение Кендры. Напряжение буквально стояло в воздухе, когда они обе оказывались дома. Конечно, это не могло продолжаться вечно; развязка приближалась.

То, чего опасалась Кендра, было неминуемо: образ жизни, который выбрала ее племянница, вел к неотвратимым последствиям. Кендра предполагала, что в дело вмешаются комиссия по делам детей и подростков, мировой судья и, возможно, полиция. Они вынесут решение об изменении условий проживания девочки. И если не кривить душой, Кендра дошла до такого состояния, что даже надеялась на это. Она сознавала, что племяннице тяжело после внезапной смерти отца, но убеждала себя, что тысячам детей приходится сложно и все-таки они не смешивают свою пусть и несладкую жизнь с дерьмом. Когда Несс, пошатываясь, возвращалась пьяная или обкуренная, Кендра велела ей принять ванну, лечь на диван и не попадаться на глаза. Когда же от Несс пахло сексом, Кендра напоминала девочке, что, если та залетит или заразится, разбираться будет сама.

— Ой, как страшно! — неизменно отвечала Несс.

Но Кендре было страшно, и это побуждало ее к действиям.

— Хочешь быть взрослой — пожалуйста, будь, — иногда говорила Кендра.

Но чаще всего молчала.