Перед тобой земля

1952 г,Хорог

Тебе даже трудно понять, как может человек так увлечься какой-нибудь одной областью, что относится к ней не как к географическому понятию, а как - ну что ли - к родному существу!

Памир для меня - моя молодость, мой творческий путь, мое собственное лицо. Здесь, в труднейших в ту пору странствиях, учился я мужеству, выдержке, воле, всему, что так помогало мне жить впоследствии. Перед этой поездкой сюда я много думал: как я буду воспринимать Памир теперь, через 20 лет, когда сам я уже пожилой человек, когда отношусь ко всему без романтической восторженности, трезво, спокойно, перевидав за свою жизнь множество городов, стран, переполнивших меня массою впечатлений, насытившись, кажется, всяческими странствиями? Как? Может быть, теперь и эта страна, страна моей "Земли молодости", моей "Ниссо" покажется мне скучной и неинтересной?..

И вот я счастлив, что вся прелесть прежних впечатлений вновь нахлынула, вновь пленяет меня! Как мальчик, радуюсь я всему, что вижу вокруг...

Много было лишений, трудностей и даже опасностей, не говоря уже о том, что для моего возраста и сердца памирские высоты были очень трудны моментами... А ведь мне пришлось ездить самыми отчаянными способами: и на разбитых грузовиках по дорогам, на которых кузов машины нависает над полукилометровыми пропастями, а повороты закрыты скалистыми отвесами, и разъехаться невозможно, и дороги эти загромождены камнями, или сносятся осыпями и обвалами, или бомбардируются камнепадами... Малейшая неточность в управлении, лопнувшая на ходу шина, вылетевшая из-за поворота встречная машина, зацепившийся за скалу борт, слабый тормоз, не вовремя переключенная передача - катастрофа неизбежна!.. Есть участки, где нужно обладать очень крепкими нервами, чтоб не соскочить с машины (если есть, куда соскакивать) и не пойти пешком. И все-таки сотни машин - идут, идут, потому что в те короткие полтора-два месяца, что дороги эти открыты нужно обеспечить весь Памир продовольствием, товарами, топливом, фуражом... Но я всегда был доволен своей судьбой, жаден ко всему, что видел, что узнавал, опьянен впечатлениями, и мне всегда не хватало времени, чтоб все подметить, все записать. Лазил много и пешком...

Я счастлив, что побывал на Памире, что, как с добрым другом, распрощался по-хорошему с ним, ибо, конечно, это мое последнее путешествие на Памир, я это знал, отправляясь туда, это и теперь знаю, больше побывать мне на нем никогда не придется, потому что никто не вставит в мою грудь новое сердце. Но я спокоен - я выполнил свой долг перед Памиром, как выполняют его перед дедом, которого не увидишь больше никогда, попрощавшись с ним...

Пожалуй, однако, дед не Памир, а я - потому что Памир молод, молоды его люди, это самое главное; самое ценное, что переменилось в нем за 20 лет моей разлуки с Памиром, - люди стали иными, совсем иными, они переросли свои горы, им тесно в этих горах, они учатся так, как, пожалуй, нигде больше люди не учатся - с такой жадностью. Потому что только в этом - их выход из диких гор, которых не раздвинешь плечом, которых не одолеть человеку, каких бы дорог ни настроил он в них.

Здесь, на Памире, люди закалены и духом и телом, здесь никто не считается с трудностями, а иногда и опасностями, никто не жалуется на отдаленность, на географическую труднодоступность этих мест. Конечно, теперь жизнь здесь не та, что была в те годы, когда не было ни автомобильных дорог, ни радио, ни электричества, ни газет, ни хорошего питания... В Хороге теперь растет отличная картошка, здесь есть огурцы, помидоры; в библиотеках есть книги, журналы - Хорог живет полной жизнью, такой же, как любой советский город. Но ведь горы-то здесь все те же! Климат тот же, высота - та же! И однако этими горами советский человек уже владеет вполне, не горы хозяева здесь теперь, а человек, и это чувствуется во всем...

И материал, собранный мною для книги, - богат и прекрасен, и мне трудно будет, но очень нужно будет достойно обо всем написать. И я это буду делать...

Я уверен, что книга моя о Памире, которую буду писать, - получится, и, значит, путешествие мое сюда оправдано не только в силу личного стремления моего, но и потому, что я дал много полезного моим читателям.

После путешествия 1952 года Павел Лукницкий написал большую книгу "Путешествия по Памиру". В ней он сравнивал Памир тридцатых годов с Памиром, вновь увиденным в пятидесятые годы. Жаль, что Николай Петрович Горбунов не прочел эту книгу...

Мне казалось, что я знала Памир. Кроме прочитанных дневников и книг, помимо тысяч фотографий меня всегда окружали в доме изделия памирских мастеров прикладного искусства. Памира не видела, но любила его, как любят родного, далеко живущего человека...

И вот встреча с "живым" Памиром, в 1976 году. Я сравнивала свои сегодняшние впечатления с впечатлениями Павла Николаевича пятидесятых годов.

ИЗ ПИСЬМА К В. К. ЛУКНИЦКОЙ

1952 г, Хорог