Перед вахтой

«Как узнать, правильно ли живешь, не пошел ли на компромисс, обманывая самого себя и предавая? Это не просто, один лишь разум тебе на этот вопрос не ответит. Разум изощрен и увертлив, он подскажет дюжину оправдывающих обстоятельств. Проверяй так: если утром встаешь бодрым и радостным, с желанием быстрее приняться за дело, начатое вчера, — значит все идет как надо. Но когда проснешься угнетенный сомнениями и грустью, и наступление утра тебе не желанно, и первые твои мысли о неприятностях, которые поджидают тебя сегодня, тогда дело плохо. Живешь неправильно, врешь себе и другим…»

«Тьфу ты, дьявол, — думал Антон, почесывая висок корешком блокнота. — Пожалуй, такое руководство надо вручать каждому вместе со служебной книжкой». Он все думал о прочитанном и немного отвлекся, когда на следующий день получил у командира роты курсантское жалованье. Куда его деть? Теперь он не курил. Ходить в кафе отпала надобность. Приличные ботинки имеются, кожаные перчатки тоже. Есть даже неположенный белый шарфик, хранимый на дне чемодана. Деньги теперь нужны только на транспорт…

Вечером после тренировки и душа он обратился к Пал Палычу:

— Вот такое дело… Послезавтра едем. Уже точно.

— К чему это ты? — поинтересовался Пал Палыч, наблюдая за его не прямо глядящими глазами.

— Просьба есть. У одной девушки в субботу свадьба. Вот адрес и семь рублей. Купите белых цветов и отнесите ей вечером.

Пал Палыч спокойно уложил в карман адрес и деньги.

— Сообщить от кого?

— К чему… Впрочем, — Антон тряхнул рукой, — чего там прятать голову в песок. Все равно догадается. Скажите, что от меня… Что вы так смотрите?

— Страдаешь, что ли? — спросил Пал Палыч.

— Что-то в этом роде, — признался Антон.

— Может, просто обидно?

— А может, и просто обидно… Ну, я пойду, Пал Палыч. Я сегодня дежурный по классу, надо еще приборку осуществить.

— Иди осуществляй, — ласково пожал ему плечо тренер.

9

В четверг выдали по две пары белых перчаток и красивые, почти ювелирные маленькие подковки, которые велели прибить к каблукам парадных ботинок.

В пятницу для участников парада занятий не было, они делали всякие свои дела. А после обеда разрешили увольнение в город до ужина. Антон стал в галдящий по поводу приятного сюрприза строй. Мичман Сбоков скомандовал «равняйсь-смирно», недовольно оглядел мятые после долгого пребывания на вещевом складе шинели, но выражать недовольство не стал и раздал помощникам командиров взводов увольнительные записки.

Он уставился на Антона тяжелым взглядом, в котором читались и неприязнь, и удивление, и желание совершить что-то, чего в данный момент совершить невозможно. Антон вспомнил «краткое руководство» — и не отвел глаза. Напрягая волю, он вылупился на Дамира, и это состязание взглядов длилось больше минуты. Мичман, не выдержав, отвернулся к окну. Но даже его спина выражала неприязнь, и Антон предположил, что это из-за Нины, так как других поводов для неприязни к нему старшины роты сейчас быть не могло.

Последние дни Антон вспоминал о девушке ненароком и туманно. Но в эту минуту, выстояв в безмолвной стычке, он захотел увидеть ее. Безо всякой цели, просто увидеть еще раз, как может человеку захотеться увидеть снова нечто красивое и занимательное. Вспоминая единственное, что могло вспомниться хоть немного, большие глаза и наивно-смелые речи, он вышел на улицу и позвонил из телефонной будки по номеру, который она тогда шепнула ему.

Он сразу узнал этот голос, но на всякий случай спросил:

— Мне бы Нину.

— Здравствуйте, Антон, — сказала Нина. — Каким это вы образом?

Приятно удивленный, что она запомнила его голос, он ответил:

— Нежданно выпустили нас в увольнение.

— И вы сразу позвонили мне?

— Как видите. Правда, я опасался, что вы сейчас в консерватории.

— Почему опасались?

— Потому что тогда мне совсем некому было бы звонить. Она рассмеялась, сказала:

— Приходите, Антон, раз вам некому больше звонить.

— Может, встретимся на нейтральной территории? — предложил он, ощущая какую-то необъяснимую неловкость, а может быть, опасение.

— Нет, — твердо сказала она. — Неохота вылезать в этот туман. Вы моряк, вам все нипочем, а я девушка тонкой организации. На меня погода оказывает самое непосредственное влияние. Потому и учиться нынче не пошла. Словом, кисну.

Антон спросил:

— О вас кто-нибудь заботится? Она поняла тайный смысл вопроса:

— Не робейте. Томлюсь одна с весьма умной книжкой и в растрепанном виде. Но к вашему приходу я соберу силы и прикрашусь. Где вы в эту минуту?

— Рядом с училищем.

— Тогда вам недалеко. — Она назвала адрес. — В нашем доме гастроном, купите там кило яблок покислее, если у вас есть средства.

Средств у него было четыре рубля с копейками. Запихнув в карман оставшуюся трешку, Антон обронил: «На покорение Москвы», расстегнул верхний крючок шинели и взбежал на третий этаж.

Нина подала ему руку, и невольно он задержал ее в своей несколько дольше, чем полагается для простого «здрасьте». Нина спросила:

— Прошлый раз вы не смотрели на меня так пытливо. Что-нибудь изменилось с тех пор?