Перед вечностью равны

— Вы оба мои ученики. И сейчас на вашу долю выпа­ло огромное открытие. Мо­жет быть, вы еще не осозна­ли всего. Даже наверняка не осознали. Для этого требу­ются не только знания и факты. Нужны еще и широта взгляда, и опыт, и годы, про­житые в науке... И система мышления, позволяющая взглянуть на факты с новой стороны... Нужен мальчик... Вот что, Варро. Крон, я сей­час кое-что попробую сфор­мулировать... Вроде гипоте­зы... Приложите к ней все то, что вы видели там, на «Со­рок восьмой»... Все мело­чи... Все! Нужна теория... Для будущей экспедиции.

В торжественной тишине парка слова Куэно звучали привычно и буднично. И от этого у Крона вдоль спины пробежал холодок. От этого и от восхищения. А Куэно говорил тихо, медленно, словно думал вслух:

— Послушайте, друзья мои, эти слова сказал один писатель эпохи Великой рево­люции... Он был врачом по профессии.

Куэно читал напамять: для его могучей памяти это было нетрудно.

...«Год, неделя, час, секун­да... Только мы в нашем соз­нании воспринимаем их как отрезки времени. Чтобы на­нести ответ ударившему че­ловеку, нужно несколько секунд. Спать человек дол­жен каждый день.

Но при соответствующих внешних условиях возможны существа, которым для нане­сения удара врагу требуется наша неделя, и другие существа, которые должны спать каждую секунду. Вся нашя многовековая история может вместиться в моргание глаза каких-нибудь существ. И во время одного нашего вздоха протекло многомиллионолет­нее существование какого-нибудь мира — микроскопиче­ского для нас, а по сущест­ву — такого же огромного, как наш: перед вечностью миллион лет и секунда равны».

— Перед вечностью... рав­ны... — Куэно помолчал. Все трое бесшумно двигались по темной аллее. Перед вечно­стью...

Миллион лет и секунда...

Ученый заговорил снова.

— Вспышка антитела — и каким-то образом (природа это умеет) установилось тер­моравновесие: появилось но­вое солнце, давшее жизнь «сорок восьмой». Но излуче­ния его были не совсем обы­чны, и не совсем обычную, в нашем понимании, жизнь ро­дило это солнце...

Большую часть времени живые существа планеты — а они есть — прячутся от его смертоносных лучей. Они на­ходятся в состоянии анабио­за. Они спят. Жизненный цикл, активная его фаза на­ступает при удалении ярого светила — когда планета в перигее... И когда наступают серые сумерки...

Да, ничего подобного мы себе и не представляли: дви­жение, физическое движе­ние — нормальное состояние жизни — со скоростью, не различаемой человеческим глазом... Интенсивная жизнь... Они проделали путь, по которому нам еще идти и идти тысячи лет...

Крон! Тебя убили предки твоих же спасителей. Они убили, жили дальше, убива­ли дальше, воевали, умира­ли. Их дети немного от них отличались, но внуки — уже больше. Шли годы, сотни, может, тысячи лет. А ты, Крон, лежал убитый... Тыся­чи лет! Пока они шли, эти «годы», — родилась огром­ная, умная, ученая цивилиза­ция. Кто они? «Шары» ли, «тележки»? Может, это их медицинские машины, — не знаю. Они оживили тебя, Крон... Впрочем, для них, наверное, нет понятия «смерть». Они вылечили те­бя... И пока ты выздоравли­вал, они умерли, твои вра­чи, прожив огромную яркую жизнь. Их потомки будут им завидовать: они вылечили тебя... Чужеземца! Вот так убили, когда были глупы: и вернули к жизни, когда по­умнели... А ты лежал и ждал, Крон.

Как ты думаешь. Крон, сколько поколений смени­лось там, пока я говорю с тобой? Не знаешь? И я не знаю...

Мы много живем, но мы живем медленно. Крон... Нам часто не хватает в жизни мальчика, который заставил бы нас по-другому посмот­реть на все. что мы делаем. Спокойной ночи. Крон. Спо­койной ночи, Варро. Отды­хайте. Завтра у нас большой день. Хотя... Вряд ли эта ночь будет для вас спокой­ной. И вряд ли вы сможете отдыхать... Наверное, так и надо...