Лучше понять происходившее в 1980-е гг. помогает теория экономической дисфункции. Под этим углом зрения можно утверждать, что главной причиной негативных результатов развития аргентинской экономики в тот период была дисфункция (качественное расстройство) институциональной макроструктуры, которая характеризовалась потерей функционального наполнения практически всех ее работающих подсистем. Таким образом, из-за макроэкономической дисфункции хозяйственные институты испытывали угрожающую потерю качества и были не в состоянии выполнять изначально свойственные им функции. В стране образовался своего рода институциональный вакуум – недостаток формальных институтов, способных поддерживать осуществление сделок с наименьшими трансакционными издержками.

Неолиберальный эксперимент 1990-х гг. произвел революционные изменения, которые не подразумевали следования предыдущей траектории развития общества и сопровождались болезненной ломкой привычек, традиций, образа мышления – того, что принято называть неформальными институтами. В практике неолиберальных реформ возросшая рыночная эффективность целого ряда секторов оказалась не адекватной уровню общей социально-экономической эффективности (точнее – неэффективности). Революционные изменения привели к тяжелым социальным последствиям для многих групп населения. Пример Аргентины подтвердил ту аксиому, что те или иные экономические модели, имеющие успех в одних странах, могут терпеть крах в другой институциональной среде и привести к структурному кризису. Практика аргентинских реформ свидетельствовала: некоторые рыночные законы, эффективно действующие в развитых государствах и импортируемые в развивающиеся или переходные экономики, дают обратный результат. Во многом этому способствует неподготовленный должным образом импорт (трансплантация)594 того или иного института, то есть отсутствие необходимых адаптационных условий.

Как показал опыт 1990-х гг., импорт новых институтов в Аргентину происходил не гладко и сопровождался целым комплексом негативных последствий. В их числе можно упомянуть так называемый «парадокс передачи», суть которого в том, что в ходе процесса имплантации институтов основные выгоды получает не страна-импортер (в нашем случае – Аргентина), а государства-экспортеры. Пример – либерализация внешней торговли. Многие сегменты аргентинского рынка не были конкурентоспособны, и резкое снижение импортных тарифов привело к беспрецедентному наплыву иностранных товаров и разорению тысяч местных производителей. Другими словами, переход к либеральному режиму внешней торговли обернулся рядом отрицательных эффектов (трансформационные издержки) и обострил экономическую ситуацию.

Результаты неолиберальных реформ доказали целесообразность более осторожного подхода к осуществлению хозяйственных перемен, затрагивающих институциональные основы общества.

Кризис 2001–2002 гг. заставил правящие круги и бизнес-сообщество взглянуть на экономическую науку как на необходимую основу для разработки хозяйственной политики и поднял вопрос об ответственности ученых за происходившие события. Не случайно посткризисный период отмечен острыми теоретическими дискуссиями по всему спектру макроэкономических вопросов. Особую актуальность приобрела проблема выбора нового экономического курса, поскольку неолиберальные рекомендации, на которых в 1990-е гг. основывалась программа реформ, в начале нового столетия отвергались как большей частью аргентинских элит, так и обществом в целом. В стране вновь стало утверждаться уже основательно забытое мнение, что рыночный механизм несовершенен и требуется вмешательство государства для сглаживания циклических колебаний деловой активности.