Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине

Декларированной стратегической целью сближения с США был переход Аргентины в ряды государств «первого мира». «Мы не хотим быть «третьим миром» и тащиться в хвосте прогресса. Мы не хотим быть нижним этажом человечества…» – патетически заявлял К. Менем263. Такого рода тезисы стали лейтмотивом аргентинской дипломатии, которая, используя новый характер политического диалога с Вашингтоном, стремилась повысить уровень взаимосвязей с Западом в целом. В этом плане первостепенное значение имела нормализация отношений с Великобританией, прерванных после Мальвинской войны264. В результате целенаправленных дипломатических усилий с обеих сторон в октябре 1989 г. в Мадриде представители Буэнос-Айреса и Лондона подписали первое с 1982 г. соглашение, в котором были зафиксированы прекращение враждебных действий и взаимный отказ от каких-либо рекламаций в связи с ущербом, нанесенным такого рода действиями. Соглашение предусматривало восстановление консульских отношений между двумя странами и предметное обсуждение вопроса о полной нормализации торгово-экономических и дипломатических отношений (что и произошло в феврале 1990 г.).

Кроме того, правительство Великобритании выражало твердую политическую волю содействовать установлению сотрудничества между Аргентиной и Европейским экономическим сообществом. Таким образом, процесс нормализации связей с Лондоном выходил за рамки двусторонних аргентино-британских отношений. По существу, соглашение в Мадриде явилось ключевым звеном в цепи дипломатических усилий правительства К. Менема, направленных на повышение уровня взаимодействия с ведущими государствами Запада. Экономической подоплекой этой политики было добиться международной поддержки проводимых неолиберальных реформ. И нужно заметить, что эта цель в основном был достигнута. Ведущие западные державы и на декларативном уровне, и в практическом плане на протяжении десятилетия 1990-х однозначно были на стороне аргентинских рыночных реформаторов.

Последнее, впрочем, не означало, что между Аргентиной и развитыми государствами не осталось зон противоречий и разногласий. Большинство из них лежало в торгово-экономической плоскости и касалось, в первую очередь, более широкого допуска аргентинских сельскохозяйственных товаров на рынки США и Западной Европы. В этом смысле одной из болевых точек являлось сохранение в Соединенных Штатах и странах ЕЭС высоких таможенных барьеров и (это – главное) многомиллиардных субсидий местным производителям аграрной продукции. Однако по данным вопросам аргентинской дипломатии, несмотря на все попытки, не удалось продвинуться вперед. Было очевидно, что страна была лимитирована своими все еще недостаточными экономическими и финансовыми (а следовательно, внешнеполитическими) возможностями и не обладала необходимыми рычагами международного влияния. В конечном счете дивиденды Буэнос-Айреса от смены дипломатической ориентации оказались минимальными. Аргентина больше отдавала, чем получала взамен. Даже поддержка Западом неолиберальной модели, как выяснилось в кризисном 2001 году, имела свои четко очерченные границы.

Таким образом, планировавшийся «менемистами» переход в «первый мир» на деле был сопряжен с такими трудностями, которые в 1990-е гг. аргентинскому обществу преодолеть не удалось. Несмотря на отчаянные попытки и серьезные уступки Вашингтону, страна не смогла вписаться в новый миропорядок в качестве влиятельного и равноправного участника и в экономическом смысле осталась в контексте «третьего мира».