Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине

В этой критической (по существу, преддефолтной) ситуации Д. Кавалло сделал новый поворот на 180° и 11 июля 2001 г. заявил о фактическом возвращении к ортодоксальным принципам хозяйственной деятельности и прекращении заигрываний с политиками и профсоюзами. «Вновь, – писал М. Грондона, – как во времена Мачинеа и еще больше Лопеса Мерфи, правительство объявило войну государственным расходам, заявив о намерении сократить до нуля бюджетный дефицит, и бросилось срочно, почти отчаянно искать ускользающее благословение рыночных сил»305. Принятый в августе месяце закон «О нулевом дефиците» стал одной из последних попыток Д. Кавалло вернуть в нормальное русло выходившую из-под контроля финансовую ситуацию.

Однако спасти положение уже могло только чудо. На полную мощь включились все внутренние и внешние деструктивные механизмы, и доверие к Аргентине со стороны местных и зарубежных деловых кругов таяло буквально на глазах. В конце июля 2001 г. международные агентства понизили кредитный рейтинг страны до значения Caal, что было даже ниже, чем у России накануне дефолта 17 августа 1998 г. В начале сентября резервы Центрального банка сократились до угрожающе низкой отметки в 14 млрд дол.306 Этих ресурсов не хватало на обслуживание накопленных долговых обязательств, не говоря уже о других расходах. Между тем государственный долг достиг нового рекордного уровня (см. табл. 7.11). При этом обращает на себя внимание не только громадный объем – свыше 141 млрд дол., но и структура суверенной задолженности Аргентины, сложившаяся в конце сентября 2001 г., т. е. уже после «мегаобмена». Здесь можно усмотреть настораживающие обстоятельства. Первое: 66  % долга приходилось на облигации, номинированные в иностранной валюте и «разбросанные» по всему миру. Таким образом, они находились вне аргентинской национальной валютно-финансовой юрисдикции, и виртуальная девальвация песо мало что давала в плане сокращения размеров долговых обязательств. Напротив, в этом случае произошло бы фактическое удорожание (для аргентинского государства) облигаций, номинированных в долларах, евро, иенах и т. д. Второе: более 10 % задолженности находилось в руках МВФ, что давало Фонду мощный рычаг воздействия на Буэнос-Айрес, позволяло вмешиваться в процесс выработки и принятия решений по основным экономическим вопросам.

Таблица 7.11 Объем и структура государственного долга (на 30 сентября 2001 г.)

Составлено по: Ministerio de Economia. – www.mecon.gov.ar

Принимая во внимание все эти факты, наблюдатели пришли к выводу, что в самое ближайшее время аргентинскому правительству придется выбирать один из трех вариантов, причем все три были почти одинаково плохие: дефолт, девальвация, долларизация (полный отказ от национальной валюты). Точный диагноз поставил профессор Колумбийского университета в США Чарльз Каломирис, который написал, что Аргентина переживала острый кризис внешней задолженности, и принимаемые фискальные меры не решали проблемы, а только загоняли ее внутрь и отодвигали неизбежную развязку. В этой связи ученый предлагал «прямо сейчас объявить дефолт и провести реструктуризацию долга», поскольку со временем негативные последствия такого шага будут значительно более серьезными307. Рациональный совет «мрачного экономиста с греческой фамилией» (определение Д. Кавалло) не был воспринят.

Рис. 7.1. Аргентина: динамика ВВП в 1991–2001 гг. (в %)

Источник. Dos siglos de economia argentina (1810–2004). P. 173.