Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине

В 2005–2008 гг. имел место бум закупок китайской продукции. (Всего в Аргентину поступает свыше 20 тыс. наименований товаров из КНР.) Причем если на начальном этапе основу экспорта составляли относительно недорогие потребительские изделия массового спроса (текстиль, одежда, обувь, детские игрушки, товары для дома и досуга), то затем очень быстро стала расти доля промышленного оборудования, транспортных средств (в первую очередь мотоциклов), химической продукции, сложной бытовой и вычислительной техники, а также запасных частей и агрегатов для машинотехнического парка целого ряда отраслей аргентинской индустрии. Ее предприятия сравнительно легко «подсаживались» на иглу конкурентоспособных китайских поставок527.

Данное положение дел начало всерьез тревожить аргентинских производителей промышленных товаров. Местные бизнесмены неожиданно для себя (поскольку уже несколько лет находились почти в «тепличных» макроэкономических условиях благодаря невыгодному для импортеров обменному курсу песо) столкнулись с набиравшей силу конкуренцией со стороны экспортеров КНР. Более того, китайские конкуренты потеснили аргентинцев на важнейшем бразильском рынке. Не случайно по страницам аргентинской прессы прокатилась волна своего рода нового «экономического патриотизма»: появились материалы о «китайской торговой угрозе», о неспособности местных рынков «переварить» (без ущерба для национальных промышленников) растущие объемы китайского экспорта, раздались настойчивые требования «защитить национальную индустрию от нелояльной конкуренции азиатских компаний» путем принятия мер протекционистского характера528.

Давление бизнеса и общественного мнения стало настолько сильным, что официальный Буэнос-Айрес был вынужден предпринять шаги по регулированию импорта из Китая и других азиатских стран отдельных видов товаров, ввоз которых противоречил интересам аргентинских производителей. Речь шла, прежде всего, об антидемпинговых решениях (установление минимальных импортных цен или введение дополнительных таможенных сборов). Эти меры затронули широкую гамму товаров: стальные трубы, автомобильные шины, шарикоподшипники, химическую продукцию, бытовую электротехнику, солнечные очки, термосы, игральные карты529. Указанная политика вызвала недовольство китайских властей. По сообщениям аргентинской прессы, Пекин «выразил свою глубокую озабоченность» и пригрозил ответными санкциями530.

Такого рода факты свидетельствовали о непростой ситуации, которая начала складываться в сфере внешнеторговых связей Аргентины. Опережающий рост импорта (являющийся в значительной степени следствием динамичного экономического развития и повышения потребительского спроса) может в обозримом будущем поставить под вопрос одно из кардинальных достижений неодесаррольистской макроэкономической политики – значительное положительное сальдо торгового баланса, вкупе с бюджетным профицитом образующее основу финансовой стабильности страны. Этот вызов обязывает аргентинские власти не только активизировать поиск новых рынков для местной продукции, но и добиваться качественного улучшения структуры экспорта за счет увеличения доли товаров с высокой добавочной стоимостью.

Аргентина – Россия: принцип взаимного дополнения

В первое десятилетие XXI в. аргентино-российские отношения приобрели дополнительную динамику, достигли значимых масштабов и ощутимо диверсифицировались. Это проявилось в резком увеличении торгово-экономических и научно-технических обменов, в интенсификации контактов на высоком политическом уровне, в новаторских формах взаимодействия в области бизнеса, культуры, спорта и средств массовых коммуникаций. На пространстве двусторонних отношений, наряду с традиционными игроками – государствами, их институтами и предприятиями, укрепились и расширили свое влияние новые акторы: частные промышленные, торговые и сельскохозяйственные компании, банки, объединения предпринимателей, разного рода консалтинговые организации, юридические и посреднические фирмы, СМИ и другие социальные субъекты, включая так называемых «неорганизованных» лиц. В результате аргентинороссийские связи стали наполняться более разнообразным содержанием и охватили практически все сферы человеческой деятельности.

Заметим, что Аргентина относится к числу тех немногих государств мира, которые, несмотря на внешние отличия (порой разительные), в экономическом и социально-политическом плане имеют много общего с Россией. Лейтмотив таких сравнений в настоящее время состоит в том, что в результате синхронно проведенных неолиберальных реформ 1990-х годов в Аргентине и России сложился капитализм сходного типа с целым рядом общих характеристик, проблем и изъянов. Это действительно так, но «похожесть» двух стран имеет более глубокие исторические корни и носит не только конъюнктурный, но и структурный, если угодно – системно-образующий характер. Выделим хотя бы некоторые наиболее важные черты этого сходства.

Во-первых, Аргентина и Россия (в отличие от подавляющего большинства развивающихся стран) имеют в основном образованное и технически грамотное население, обладающее инновационным мышлением и в принципе способное решать стратегические задачи перехода в постиндустриальную стадию общественного развития. Но и в том, и в другом случае данные возможности до настоящего времени реализовались далеко не полностью. Это – два мировых примера неэффективного использования имеющегося богатого человеческого, интеллектуального потенциала. По данным исследовательского подразделения журнала «Экономист» (The Economist Intelligence Unit), Россия и Аргентина занимают соответственно предпоследнее (37-е) и последнее (38-е) места в международном рейтинге инновационно развитых стран мира531.

Во-вторых, оба государства располагают уникальными природными ресурсами, огромными экономическими возможностями. На долю России, как известно, приходится свыше 25 % мировых запасов природного газа, 17 % – каменного угля, 9 % – нефти, огромные объемы других природных богатств, включая миллионы гектаров плодородных земель532. Аргентина, в свою очередь, благодаря имеющемуся у нее сельскохозяйственному потенциалу «кормит» миллионы граждан других государств, превращается в «мировой супермаркет» продовольственных товаров. Кроме того, в этой южноамериканской стране сосредоточены залежи углеводородов и горно-рудного сырья, отдельные виды которого (например, медь) в XXI в. только начали разрабатываться в глобально значимых промышленных масштабах. Но многолетний упор на широкое использование природных богатств (в ущерб развитию наукоемких отраслей) привел к тому, что и та, и другая страна – экспортеры преимущественно сырья или, как в случае с Аргентиной, низкотехнологичных промышленных товаров сельскохозяйственного происхождения, а импортеры – высокотехнологичной продукции. В результате стоимость одной тонны аргентинского или российского экспорта в несколько раз уступает стоимости аналогичного объема их импорта533.

В-третьих, и российское, и аргентинское общества в значительной мере испытывают ностальгию «по славному прошлому»: первое – по советским временам «сверхдержавности», второе – по первой трети XX в., когда страна входила в число наиболее богатых государств мира.

В-четвертых, и Россия (коммунистический эксперимент), и Аргентина (правление перонистов в 1940—1950-х гг.) отдали дань утопическим идеям организации общественной жизни, не извлекли всех преимуществ научно-технической революции [76] и в большой степени «проели» собственное экономическое богатство, что и предопределило их последующее отставание от передовой части человечества.

В-пятых, черты разительного сходства обнаружились и в почти одновременном осуществлении военно-политических авантюр, имевших серьезные негативные последствия для обоих государств: ввод советских войск в Афганистан в конце 1979 г. и высадка аргентинского воинского контингента на Мальвинских островах в апреле 1982 г.

И главное. Обе страны практически одновременно — в начале 90-х гг. прошлого века – предприняли попытку реформирования и модернизации своих социально-экономических структур. Причем целью реформ декларировалось преодоление отсталости, подъем жизненного уровня населения и в конечном счете переход в категорию высокоразвитых государств, так называемый «золотой миллиард». И в том, и в другом случае реформы осуществлялись под знаменами монетаристского фундаментализма (ослабление роли государства, приватизация, либерализация, открытие рынков), но ни аргентинский, ни российский неолиберализм не вполне отвечали западным канонам. В обеих странах реформы возглавлялись двумя харизматическими лидерами – президентами Борисом Ельциным и Карлосом Менемом, которые, по иронии судьбы, за время преобразований почти полностью утратили свой некогда огромный авторитет и растеряли былую популярность. Насколько непохожи внешне эти два человека, настолько похожа их роль в истории двух государств. Те же популистские лозунги и щедрые обещания, впоследствии обернувшиеся своей полной противоположностью534.

Вместе с тем именно в разгар неолиберальных реформ и буржуазнодемократических преобразований в России начал складываться новый, отличный от прежнего, советского, имидж страны в мире в целом и в Аргентине в частности, ощутимо возрос интерес за рубежом к политическим событиям, развернувшимся на постсоветском пространстве. Российская Федерация стала восприниматься большей частью либерально настроенного аргентинского общества как многообещающее государство, прокладывающее путь к демократии и рынку.

Кризисы конца XX – начала XXI в. (российский 1998 г. и аргентинский 2001–2002 гг.) еще больше сблизили Аргентину и Россию [77] . Две страны оказались в сходных ситуациях перед лицом синхронизированных процессов и аналогичных внутренних и внешних проблем, компаративный анализ которых представлял и продолжает представлять серьезный теоретический и практический интерес для судеб обоих государств. Поэтому далеко не случаен тот взрыв внимания к Аргентине, который наблюдался в 2002 г. в средствах массовой информации, а также в политических и деловых кругах Российской Федерации. Примером такого интереса стало проведение российско-аргентинского научно-практического семинара «Россия – Аргентина: уроки экономических кризисов », по итогам которого в двух странах на русском и испанском языках были изданы материалы этого совместного экспертного анализа535.

Изучение аргентинского опыта было чрезвычайно важно для россиян и потому, что новая Россия еще только вступала на тот путь, по которому Аргентина (хотя и «рывками») развивалась полтора столетия. Россия лишь на современном этапе реально втягивается в орбиту глобализации, во многом впервые примеривая на себя ее возможности, преимущества, риски и удары, тогда как Аргентина с середины XIX в. активно вовлечена в международные экономические отношения и в свое время сыграла роль одного из факторов генезиса мирового рынка и складывания современной капиталистической системы не только в Латинской Америке, но и в Западной Европе.

Анализируя совместно с российскими коллегами драматические перипетии кризисных лет, аргентинские исследователи, политики и дипломаты вновь «открывали» для себя Россию, создавали обновленный образ географически далекой страны, переживавшей трудности, сходные с аргентинскими реалиями. Таким образом, углублялось взаимопонимание, расширялся интерес друг к другу.

Новые аргентино-российские параллели явственно определились в посткризисный период, особенно начиная с 2003 г. Назовем лишь основные, бросающиеся в глаза общие места. 1. Обе страны в этот период продемонстрировали устойчиво высокие темпы экономического роста: порядка 7–9 % в год. 2. Активную роль в обоих случаях играло государство, восстановившее влияние на экономические процессы, утраченное в период неолиберальных реформ. 3. И Россия, и Аргентина существенно укрепили свои позиции на мировых рынках, накопили беспрецедентные валютные резервы, позволившие ослабить давление внешней задолженности, в частности полностью расплатиться с Международным валютным фондом. 4. Преодолевая последствия кризисов, россияне и аргентинцы добились ощутимого повышения уровня жизни, снижения бедности, но мало преуспели в сокращении сложившихся еще в 90-е гг. прошлого века чудовищных разрывов в доходах между богатыми и малоимущими.

5. И в Аргентине, и в России сохраняются огромные сектора неформальной (теневой) экономики: порядка 35–40 % всего народного хозяйства. 6. Оба главы государства – В.В. Путин и Н. Киршнер пользовались широкой общественной поддержкой, что позволило им (опять же практически одновременно) провести «операцию приемник» и передать президентские полномочия в руки своих ближайших политических союзников. Избрание на президентские посты Д.А. Медведева и К. Фернандес де Киршнер почти на 100 % гарантировало продолжение (естественно, с неизбежными конъюнктурными корректировками) проложенных их предшественниками социально-экономических и политических курсов.

В современных условиях сходство между Аргентиной и Россией сохраняется (хотя и в измененном виде), и это служит немаловажным фактором взаимного притяжения и обоюдной заинтересованности в развитии двусторонних связей по всем направлениям, но прежде всего – в торгово-экономической сфере.

Разумеется, отмечая разнообразные аргентино-российские совпадения и параллели, нельзя обойти молчанием и имеющиеся различия. Если говорить о макроэкономической политике (предмете нашего приоритетного интереса), то можно выделить следующее. Во-первых, если в российской экономике даже в посткризисный период продолжала раскручиваться «спираль деиндустриализации»536, то в Аргентине в рамках «неодесаррольистской» модели пошел противоположный процесс, который мы условно определяем как «доинду-стриализацию». Во-вторых (во многом как следствие первого), Аргентина, по сравнению с Россией, добилась значительно большей диверсификации экономики в целом и товарной структуры своего экспорта. Аргентинцы значительно настойчивее россиян осваивали внешние рынки, предлагая импортерам как традиционные, так и новые товары. Это обстоятельство самым непосредственным образом отразилось и на аргентино-российских торговых отношениях, определив структуру экономических обменов.

Аргентинская Республика – традиционный торгово-экономический партнер Российской Федерации (СССР). При этом на протяжении XX в. кардинально изменился характер двусторонних связей: от торгового соперничества за зерновые рынки третьих (прежде всего европейских) стран Аргентина и Россия перешли к модели экономического взаимодополнения. Советский (а затем российский) рынок приобрел исключительную важность для аргентинских экспортеров сельскохозяйственных товаров, прежде всего зерновых, тогда как отечественные предприятия в 1960—1980-е гг. стали сравнительно крупными поставщиками в Аргентину промышленного оборудования, машинотехнической продукции и энергоносителей. В отдельные годы взаимный товарооборот существенно превышал 1 млрд дол., достигнув в 1981 г. своего исторического максимума – 2,4 млрд дол. Затем в десятилетие 1990-х в значительной степени в связи с хозяйственными реформами и переналадкой национальных экономик произошло его резкое снижение до мизерного – для двух столь крупных государств – уровня в 54,5 млн дол. в 1998 г. (см. табл. 11.10). В посткризисный период наблюдался новый рост на основе все более активного взаимодействия частных предпринимательских структур.