В отличие от США, Канады или Австралии, где аграрный сектор развивался на базе фермерских хозяйств, в Аргентине главную роль играли именно крупные поместья-латифундии. На владения свыше 1000 га приходилось около 80 % всех сельскохозяйственных угодий. В результате средняя площадь земельного участка в Аргентине составляла 360 га, тогда как в Австралии – 70, а в США немногим превышала 50 га20. Подобная концентрация земельного богатства имела значение не только с точки зрения экономических интересов, но и в плане социально-политической эволюции аргентинского общества. На протяжении десятилетий сравнительно немногочисленная группа земельных олигархов играла непомерно большую роль в жизни страны, стремилась направить ее развитие в узкое русло собственных интересов, неоднократно напрямую или через своих союзников в политических партиях, вооруженных силах, интеллектуальном сообществе вмешивалась в ход событий, устраняя неугодные правительства и блокируя решения, невыгодные хозяевам аграрного сектора. С другой стороны, основной массой сельскохозяйственных производителей были не мелкие собственники земли, а арендаторы, составившие впоследствии ядро аргентинского среднего класса, и наемные работники. Именно эти две категории граждан длительное время образовывали большую часть экономически активного населения (ЭАН)21.
В последние десятилетия XIX в. и в первой четверти XX в. экономическая экспансия в Аргентине почти исключительно основывалась на сравнительных преимуществах наиболее богатых земледельческих районов страны – так называемой Влажной пампы (провинции Буэнос-Айрес, Кордова, Санта-Фе, Энтре-Риос). Высочайшее плодородие этих земель, соединенное с относительно низкими затратами на другие факторы производства, позволило аргентинским помещикам-латифундистам превратиться в крупных производителей сельскохозяйственной продукции, успешно конкурировавшей на мировых рынках, а сама страна стала главным поставщиком мяса [5] (говядины) и стремительно ворвалась в число ведущих экспортеров зерновых (см. табл. 1.1).
Источник.