Передача лампы

И они рассказывали друзьям: «Это сверхъестественно. Я почувствовал такое облегчение, ушло все напряжение. Каждая клеточка моего существа расслабилась». И только из уст в уста — Вернер Ерхард не давал никакой рекламы — только из уст в уста.

Он просто говорил людям: «Поделитесь со своими друзьями тем великим переживанием, которое вы вкусили».

И никто не хочет выйти и сказать, что это просто глупо, что это жульничество и нас одурачили.

Но фокус был выразительным — потому что никто никогда раньше этого не делал. Можете делать в одиночестве, хотя это будет трудно. А там было триста человек, и туалет был закрыт, и стоял человек, не позволяя никому зайти; вы можете выйти, но не можете попасть в туалет.

Вся методика в том, что ваш ум, ваши мысли — все останавливается. Весь смысл в том, как проконтролировать свой мочевой пузырь, вся ваша жизнь была в мочевом пузыре. И, естественно, это была настоящая концентрация.

Но есть предел. После определенного предела вы не можете с этим справиться. И когда один человек расслабился, сначала он почувствовал небольшое смущение, но расслабление было таким значительным, что люди вставали и говорили: «Я испытал его — переживание!» И тогда другие делали то же самое. Когда они видели, что те делают это прямо здесь, в зале, и испытывают переживание, а они как дураки сдерживаются… так что большая часть толпы испытала! И они передавали послание своим друзьям: «Ты должен пойти. Ты не должен упустить».

И, безусловно, после такого напряженного дня это было расслаблением; унижение с одной стороны — когда на вас кричат, выставляют дураком, неполноценным; когда вас заставляют признаться, что вы и есть дурак, что вы и есть неполноценный. «Выскажи все то, что ты чувствуешь, но никогда не говоришь! Будь правдивым, будь искренним!» И все это время вы сдерживаете мочевой пузырь. Весь фокус ЭШТ был заключен в мочевом пузыре.

Многие помочились, испытали переживание, и целое движение умерло! Теперь никто не хочет мочиться за двести долларов!

Ошо, когда я читала первую из прочитанных мною твоих книг, «Приди и следуй за мной», и дошла до истории Бодхидхармы, который пристально смотрел на стену, я почти час каталась со смеху. Той ночью у меня был необычный сон, потому что я спала словами — чего у меня никогда раньше не было. Этот сон длился четыре секунды.

Старик спросил юношу:

— Есть?

— Да, — ответил юноша.

— Что? — спросил старик.

— Ничего, — ответил юноша.

Пожалуйста, разъясни.

Сон, действительно, был самим посланием той книги, которую ты прочитала. Те несколько слов — оно пришло в словах, потому что нет способа создать изображение этого. Как создать изображение «есть» или изображение «ничего»… и изображение «да»? Вот почему ты впервые в своей жизни увидела сон в словах — потому что книга, которую ты читала, была связана с этими словами. Она была связана с есть ностью.

Старик спрашивает: «Есть?» Наверное, он мастер…

А юноша, наверное, ученик, отвечает: «Да».

Старик спросил: «Что?» Он хотел быть уверен, что юноша понял «есть?», а не просто рассудочно сказал «да». Если бы это был только рассудочный ответ «да», все было бы иначе. Вот почему он спрашивает: «Что?»

И юноша говорит: «Ничего». Потому что есть ность в то же самое время и ничто. Она и то, и другое. По сути, это одно, просто два названия одного.

Ты видела, действительно, золотой сон, который подводит итог всему моему посланию: ты должна прийти к ощущению есть ности как ничего; и больше ничего нет, больше нечего осознавать или понимать, ты познала все. Это был истинно, подлинно очень постигающий сон — слишком близкий к реальности, чтобы называть его сном.

Ты, наверное, была настолько под впечатлением от этой книги, что оно сразу же попало прямо в самое твое сердце.

Но это должно стать всей твоей жизнью. Этот сон должен стать твоей реальностью.

Ошо, Шриватса Госвами, так называемый духовный мастер Международного Общества Сознания Кришны, Харе Кришны, недавно заявил, что ты «очень низкого пошиба, не должен считаться религией, отъявленный негодяй».

У тебя есть что сказать этому святому?

Я не знаю Шриватса Госвами. Это очень странно, что негодяй ничего не знает о святом, а святой знает о негодяе. Он думает, что критикует меня, — он ошибается.

Я никогда не говорил, что я священнее других, что я выше других. Я на самом деле нищий духом.