Передача лампы

И окно будет открываться снова и снова и все чаще, и однажды оно останется открытым навсегда.

Это чистая есть ность.

Четана спросил меня: когда осознанность тотальная и все мысли исчезли, случается просветление, понимание, какое-либо другое переживание или остается только осознанность?

Истина такова, что все переживания слабее. Истина не переживание. Говорится, что это переживание; иначе как это до вас донести?

Истина — это чистая осознанность.

Просто все есть, и все прекрасно, и все благословение.

Но основное качество включает осознанность.

Вы можете называть его есть ность.

На санскрите слово теист — astik. Это прекрасное слово, искаженное из-за ассоциации с Богом. «Astik» происходит от корня ast, а asti означает есть ность. В этом смысле никто из верующих в Бога не astik; astik — тот, кто пришел к состоянию есть ности, и это состояние не обособленное, поэтому оно не может уйти; оно остается.

Все слова — тишина, умиротворение, восторг, блаженство — не соответствуют. Сущность есть ности намного насыщеннее, намного сочнее, чем любое слово, которое может предоставить человеческий язык.

Ошо, смеяться с тобой — это такое прекрасное, чистое и освобождающее переживание. В одно мгновение оно уносит с собой всю тяжесть и мысли. Я бы хотел протанцевать этот путь с тобой, смеясь и смеясь. Что смеется в тебе? Что смеется в нас и хочет смеяться еще? В чем разница между смехом будды и смехом ученика?

Это единственная позиция, по которой нет различий. Вот почему это самый удивительный духовный феномен: смех мастера и смех ученика одного качества, одной ценности. Разницы нет никакой.

В любом другом вопросе существуют различия: ученик — это ученик, он учится, пробирается на ощупь в темноте. Мастер полон света, все блуждания закончены, соответственно, будет отличаться каждое действие. Но в темноте вы или на свету, смех может соединить вас.

Темнота не может исказить смех, она не может испортить его, как и свет не может усилить его. Для меня смех — это высшее духовное качество, в котором встречаются несведущий и просветленный.

А если подход слишком серьезен и мастер с учениками никогда не смеются, это значит, что при этом подходе нет возможности встречи — установлены границы.

Один из моих вкладов в религию — чувство юмора, которого нет ни в одной из религий. И одно из моих центральных положений: смех — высшее духовное качество.

Этот мир настолько странный. Всего лишь несколько дней назад суд в Германии решил в мою пользу дело против правительства, но судья так и не смог понять мой подход к жизни. Правительство пыталось доказать, что я не религиозный человек, потому что я сам сказал, что религия мертва, потому что я сам сказал, что я не серьезный человек, но судья заявил: «Эти высказывания были сделаны на пресс-конференции, к ним нельзя относиться серьезно. Мы не знаем контекста. Вы должны предъявить утверждения из его книг. Я считаю его религиозным человеком, а его учение — религией. Все, что он говорит и делает, — серьезная работа».

Хотя мы выиграли дело, судья не смог понять, как не смогло понять и правительство.

Я серьезно несерьезный, но это выходит за рамки понимания судов. Я религиозно нерелигиозный, но суды не способны понимать такие парадоксы. Правительство думало, что если привести в пример мое высказывание о том, что я несерьезный, то этого будет достаточно, чтобы доказать, что я не религиозный, потому что все религиозные люди были серьезными.

Половина из этого правда: все религиозные люди до сих пор были серьезными. И именно из-за их серьезности человечество не пришло к трансформации. Если бы все религиозные люди могли смеяться вместо того, чтобы говорить об убеждениях и спорить о том, что нельзя доказать… Если бы Гаутама Будда, и Конфуций, и Лао-цзы, и Моисей, и Заратустра, и Иисус, и Магомет собрались вместе и посмеялись, человеческое сознание совершило бы качественный скачок. Их серьезность стала тяжестью на сердце человека. Она вызывает у людей чувство вины: когда вы смеетесь, то чувствуете, что делаете что-то не так.

Смех хорош в концертном зале, но не в церкви. В церкви вы почти что попадаете на погост, где бедный Христос все еще висит на кресте. Двадцать столетий… вы могли бы уже снять его. Иудеи повесили его только на шесть часов, а христиане вешают уже двадцать столетий. А созерцая несчастного повешенного, смеяться трудно.

Все религии возводят преграды на пути смеха. Ни одна религия не признает чувство юмора религиозным качеством.