Передай привет небесам

– Что же вы мне про призовой фонд говорили – десять миллионов? Гонорар Мейвезера[7] только за один постановочный бой против Макгрегора составил четыреста миллионов. Но он – средневес, а тут поединок за четыре пояса у супертяжей. Дон Кинг своего Оласьело на этот бой менее чем за пятьсот миллионов баксов не выставит, даже против Юры – безнадеги нашего.

– Естественно, – согласился Гусев, – и одна четверть от этой суммы – наша в любом случае, но Шепелева мы подготовим так, чтобы не позорно было.

– И еще, – сказал Метелин, – врача не наблюдаю.

– Врач есть. И очень даже хороший. Девушке тридцать лет, но выглядит, я тебе скажу, как кинозвезда. На ней Юрка завис. Но не в этом дело: у нее папа – отличный спортивный доктор, сам боксер бывший. Бокс любит по страшной силе и ее на это дело подсадил. Зовут нашу врачиху Вика. Сегодня она к обеду подъедет… Давай поднимай задницу, пойдем пообедаем вместе. Ты не переживай: и врач есть, и диетолог тоже, а для меня важно, что и массажисты классные – за полчаса мне молодость возвращают.

В помещении столовой играла музыка. Звучала старая песня Высоцкого, знакомая всем боксерам…

…Удар, удар, еще удар,
Еще удар, и вот
Борис Буткеев, Краснодар,
Проводит апперкот.
Вот он зажал меня в углу,
Вот я едва ушел…
Вновь апперкот: я на полу,
И мне нехорошо…
И думал Буткеев, мне ребра круша,
Что жить хорошо и жизнь хороша…

Альберт Иванович повел бывшего ученика в угол, где стоял столик, накрытый на двоих.

– Жанну так же кормили? – поинтересовался Метелин.

– Кого, – не понял Гусев, – уборщицу бывшую? Ты что, смеешься? Просто я попросил, и нам накрыли. И потом, к тебе уже приглядываются: до кого-то уже дошло, как ты на спарринг смотришь. Головой нырки изображаешь, то одно у тебя плечо вперед идет, то другое, как будто ты весь там, на ринге. Да и ладно: все равно они там скоро все узнают. Просто зайдут в интернет и проверят по фамилии. У тебя же на профессиональном ринге пять боев, кажется?

– Шесть, – уточнил Алексей, – три победы и три поражения.

– Я видел каждое твое поражение. Два ты выиграл по очкам чисто, но победы отдали другим. А в третьем – вообще непонятно. Как тебя мог этот мексиканец измолотить? Да еще…

– У меня была травма руки, а менеджер приказал выходить. Потому что он бабки теряет. Но я одной рукой все равно два раза Родригеса на настил уложил. Удивляюсь, что он поднимался.

– У тебя ведь менеджером был скотина Ветлицкий?

Алексей кивнул.

– Редкая сволочь, – продолжил Гусев, – таких ребят загубил! Ведь любительский и профессиональный бокс – две большие разницы. Разные методики подготовки… Ну ты же понимаешь: тебя вообще из огня да в полымя бросили. Каждый месяц у тебя был бой, а так нельзя.

– Ветлицкий за хорошие деньги и свою маму бы на ринг выставил, – пошутил Метелин.

– Вот потому-то плохо кончил, – согласился Альберт Иванович, – до сих пор неизвестно, кто его застрелил и за что.

Подошла официантка с подносом и поставила перед ними овощные салаты и тарелки с борщом.

– И ты после поражения решил уйти? – продолжил тренер.

– Мама настояла.

– Жаль, – вздохнул тренер, – у меня всего двое таких было, как ты. То есть всего двое: ты и Сережка Ерохин[8]. И ведь одна судьба у вас. Он перед финалом универсиады в душевой сломал кисть, но все равно вышел на ринг. И тоже бой вел, но победу отдали американцу. Помнишь его?

– С трудом. Он только КМС[9] стал, а я уже уходил от вас.

– Сережка в полицию ушел. А сейчас в одном хорошем банке безопасностью руководит. Банк этот теперь наш генеральный спонсор: мы обязаны на всей форме носить логотип банка. Зато деньги неплохие за это.

Ели не спеша, потом официантка забрала пустые тарелки, поставила вторые блюда и кувшин с соком.

– Жаль, что ты ушел, – вздохнул Гусев, – а вообще… прости, конечно, но бокс пригодился там, где ты был?

– Еще как! Начальник колонии сам большой поклонник, оборудовал залы: и тренировочный, и для выступлений. Всех осужденных боксеров к себе забирал. Их там было немало.

– То есть тебе удавалось и тренироваться, и на ринг выходить?

– Тренировки каждый день по восемь часов. А каждую субботу – бой!

– Прости! Но я не понял, – удивился Альберт Иванович, – ты говоришь, каждую субботу? Это же невозможно.

– Тем не менее. За двенадцать лет почти пятьсот пятьдесят боев провел. Точного числа не помню даже.

Тренер откинулся на спинку стула и смотрел на своего бывшего ученика пристально, не веря в то, что услышал.

– Соперники слабые были?

– Я бы не сказал. Бериева помните?

– Конечно. Когда-то был одним из наших лучших тяжеловесов.

– У меня только с ним около сорока боев.

– Сколько выиграл у него?