Передовой отряд смерти

Нам, стрелкам, нередко просто нечего делать, поэтому шляемся в окрестностях села в поисках еды, под видом того, что определяем дальность до тех или иных объектов на случай ведения боевых действий.

Иногда занимаемся спортом, после этого, как правило, отправляемся купаться в близлежащий ручей. Водица в нем хоть и не очень чистая, но зато освежает. Бывает, что занимаемся огневой подготовкой за деревней. Раз в день выстраиваемся на осмотр перед командиром батальона, но чаще этим занимается первый офицер штаба батальона.

Естественно, русские постоянно следят за нами — их воздушная разведка работает регулярно.

Однажды с самолетов они стали разбрасывать над Чиркой пропагандистские листовки. Содержание их сводилось в основном к следующему: 13-я дивизия, побольше занимайся боевой подготовкой, мы для тебя приготовили настоящий шедевр.

Яснее не выразишься! Противник знает наше соединение, которое ему в свое время удалось взять в кольцо. Это было в ноябре 1942 года под Орджоникидзе на Кавказе. В тот раз дивизию вызволила дивизия ваффен-СС.

Распорядок дня.

Подъем в 5 часов утра, в 6 часов построение у канцелярии. Нашему экипажу приходится топать дальше всех.

До 11.30 служба, до этого времени получасовой перерыв для приема пищи.

Перерыв на обед — 2 часа, который не замечаешь: и помыться надо, и за едой сходить, так что настоящего отдыха не получается.

В 13.20 — построение, развод на работы до 16.00. Но освобождаемся мы не ранее 18 часов. По вечерам скат, а в 21 час ложимся спать.

Спальное помещение.

Чаще всего ложусь спать прямо на пшеничном поле у бронемашины, подстелив под себя кусок брезента и еще шинель и накрывшись одеялом. Последние несколько ночей шел дождь, поэтому пришлось спать в машине.

Условия расквартирования.

Разместились мы в саду, среди сливовых деревьев. Между четырьмя деревьями поставили нашу бронемашину, загнав ее в большой окоп глубиной 60 см. Этот импровизированный капонир служит защитой от осколков. В 10 метрах от машины под акациями мы установили стол и 2 скамейки. Там мы живем — едим, пишем письма, отдыхаем. Все наши вещи и посуда развешаны на деревьях.

Всегда имеется про запас 20-литровая канистра воды. Умывальником служит ведерко от мармелада.

Ящик с продуктами стоит на скамейке — это его постоянное место.

Правда, есть еще одна напасть — муравьи, а в остальном здесь вполне переносимо.

* * *

На этом месте завершается собственно дневник, дальнейшие события вплоть до начала широкомасштабной наступательной операции русских описаны мною в письмах родителям. Эти письма еще можно было отправить домой в Германию полевой почтой вплоть до 20.08.1944 г.

Рассуждения на тему 22 июня 1944 года — 3-й годовщины начала войны с Россией

Чего только не произошло за эти 3 года! И на Германию, и на захваченные ею страны обрушились страшные невзгоды.

За полтора годы нам ценой невероятных потерь в живой силе и технике удалось дойти до Сталинграда, вклиниться на Кавказ, оставляя после себя смерть и разрушение.

На долю ни в чем не повинных людей выпали невообразимые страдания. Сталинград послужил своего рода поворотным пунктом. Настало время, когда мы стали осваивать «науку отступления», причем с помощью Красной армии мы проявили себя способными учениками и неотвратимо и быстро приближались туда, откуда в 1941 году начали эту кампанию.

С весны нынешнего года противник отбил у нас огромные участки ранее занятой нами территории: в его руках почти вся Украина, начиная с 22.06.1944 г. он непрерывно наступает на всех направлениях.

Размышления об этой войне зафиксированы письменно в январе 1944 года еще в казарме Майнингена, где я тогда пребывал и где имел доступ к пишущей машинке в канцелярии вермахта.

Я не мог предполагать о последствиях того, попади эти мои записи в не те руки.

К размышлениям меня подтолкнули полтора года войны на Восточном фронте в России, два ранения (1-е — когда 11.9.1942 г. в Прохладном у Терека была подбита наша тяжелая бронемашина и в живых я остался один из всего экипажа; 2-е — ранение в плечо во время пехотной операции в районе Шиколы на Кавказе, это произошло 26.12.1942 г.), 6 месяцев пребывания в госпитале и после этого 9 месяцев службы в Германии в кадрированной роте в Майнингене и Зондерхаузене.

Майнинген (Тюрингия), январь 1944 г Казармы

Настроение хуже некуда. Постоянные воздушные налеты, скоро они превратят в ничто всех нас, и самое обидное — погибнуть под обломками зданий не где-нибудь, а у себя дома.

Кажется, голова лопнет; а ты так и не найдешь внятного ответа на все мучающие тебя вопросы. Затянувшееся отступление наших войск в России, разумеется, настроения не улучшает.