Передряга

Он не был сумасшедшим и отлично понимал, на кого работает. Времена его романтических заблуждений давно прошли. Маков делал карьеру. Но с этими акциями полковник угодил в пренеприятнёйший переплет. Во-первых, провалил дело как таковое. Спросят-то в конечном итоге с него. Во-вторых, попал в немилость к начальству. «Мы тебе, как образцовому сотруднику, можно сказать, а ты…» Очередного звания, само собой, придется ждать теперь не год и не два. В-третьих, назначение на должность начальника управления, можно сказать, тоже идет погулять. «Это какой Маков? Тот, что не оправдал оказанного ему высокого доверия? В смысле, акции не смог найти? Вы что, смеетесь? На какого начальника управления? На пенсию его!» Для пятидесятилетнего полковника подобная неудача равносильна окончанию карьеры. В-четвертых, Маков по собственному опыту знал, что подобные дела слишком часто принимают неожиданный и зачастую не слишком приятный оборот. Когда речь идёт о деньгах, а тем более о больших деньгах, люди довольно быстро забывают о том, что они все-таки люди. Но об этом полковнику думать не хотелось. Маков надеялся, что до крупных неприятностей дело все же не дойдет, а закончится двумя-тремя отставками и начальственным криком. Тут уж ничего не поделаешь. Вот уже несколько лет полковник ловил себя на мысли, что все чаще сравнивает структуру правоохранительных органов с деревенской собакой. Носится себе по улице нечёсаная и в репьях, на кошек лает, соседских собак гоняет, прохожим в штанины вцепляется, но стоит хозяину свистнуть — и вот они мы, тут как тут. Что прикажете? Ждем с нетерпением. Хвостом виляем. Они превратились в личную армию касты неприкасаемых. Макова это давно уже не раздражало. Он научился принимать все как данность. Что есть — то есть. И на том, как говорится, спасибо. Если не можешь изменить окружающий тебя мир — меняйся сам. Приспосабливайся к новым условиям. Иначе не выжить. И в дерьме кому-то сидится лучше, чем другим. Так что, полковник… виляй хвостом. И хорошенько виляй, старательнее и преданнее других. Тогда и косточка будет побольше и послаще. Маков и вилял. Старательно и преданно. Поэтому и получил полковника, перепрыгнув через звание. В виде особого поощрения. За усердное виляние.

Но с акциями Маков, как говорится, «попал по-крупному».

И, что самое плохое, он не видел выхода из сложившейся ситуации.

Глава 4

Пётр объявился часа через полтора. Жизнерадостный, крепкий, подтянутый, он ворвался в контору ураганом, гаркнул:

— Привет всем, кого не видел! А чего траурные такие?

По случаю его появления Иван выбрался из кабинета, спросил с порога хмуро:

— И что всё это значит?

— Что именно? — поинтересовался тот рассеянно.

— С каких пор мы работаем на мафиозо?

— Понятия не имею, — легко сказал Пётр, на ходу стаскивая плащ. — Ты работаешь на мафиозо?

— Теперь работаю. Благодаря тебе.

— Благодаря мне? — переспросил он машинально, вешая плащ и улыбаясь собственному отражению в окне кабинета. — Так-так-так…

От Петра пахло хорошим одеколоном. Да и одет он был, по здешним меркам, неприлично шикарно.

— Пётр! — Иван явно не понимал, что происходит с компаньоном. — В чём дело?

— Дело в принципе, истина в вине, правда где угодно, кроме ног. В ногах её нет. Это точно,

От обилия слов Иван растерялся окончательно. Ни ему, ни кому другому в конторе еще не приходилось видеть Петра в таком разухабистом настроении. Догадка пришла легко и просто, сама собой. Она объясняла разом и странное поведение компаньона в течение двух последних месяцев, и легкую эйфорию, в которой Пётр пребывал практически постоянно, и не свойственную ему рассеянность…

— Ты что… влюбился? — спросил вдруг Иван, не вольно понижая голос.

— Я? — Пётр порхал по кабинету, словно пчелка. — Я влюбился! — Он хлопнул себя обеими руками по груди и издал победный клич: — Я влюбился! И не просто влюбился. Я женюсь!

Сказать, что известие было шокирующим, значит, не сказать ничего.

— Что-о-о? Вот это да, старик!

Если бы стоящий у подъезда старый, рассохшийся, трухлявый пень однажды утром зацвел пышной зеленью, Иван, наверное, удивился бы куда меньше. Пётр, убежденный холостяк, был сродни такому пню.

— Поздравляю. — После такого «удара» вновь перехватить инициативу очень и очень непросто. Иван использовал метод «шоковой терапии». — Только не забудь написать завещание. Быть твоей новобрачной богатой вдовой.

— Почему это? — Юношеский восторг в глазах Петра заметно поугас.

— Потому, что к нам сегодня приходил мафиозо, — ответил Иван, глядя на партнёра в упор. — Настоящий, серьёзный мафиозо. Он — заказчик. Такой, знаешь… со странностями.

— В смысле?

— В смысле: плохо выполним заказ — нас прикончат.

Пётр на секунду задумался, а затем кивнул:

— Понял. Это, наверное, тот тип, что звонил мне вчера.

— Куда звонил? — удивился Иван. — Знакомым?

— Каким знакомым? — по-детски непосредственно спросил Пётр.

— Ну, ты сказал, что ночевал у знакомых.

— Сказал, сказал, — отмахнулся он. — Не был я у знакомых. В «берлоге» я ночевал.

— В «берлоге»? Ты засветил «берлогу»?