Передружба. Второй шанс

Это уже не просто удары, а огонь на поражение, и я убит. Больше нечего сказать, не вижу ничего вокруг. Передо мной стоит девушка, которая, как я считал, знает меня лучше всех. И я так хотел стать тем, кого она полюбит по-настоящему, но это невозможно. В одном она точно права, выше головы не прыгнешь.

– Кот! – вопит Оксана.

– Все-все, Оксан! – отвечает ей Бо. – Я его отпускаю! Не надрывайся, а то макияж испортится!

– Лисецкая, если ты хочешь мне что-то сказать…

– Не-а! Не хочу! Ты вряд ли поймешь хоть слово!

Бо смотрит мне в глаза, и я вижу в них самое страшное, что мог себе представить: она прощается со мной с сокрушительной решимостью. Это конец. Действительно финал истории Кота и Лисенка. Вот так просто. В школьном дворе в ночь выпускного. А ведь я хотел сегодня…

То, что было сердцем, неистово бьется в груди, задыхаясь от давления, но я еще его слышу. Оно велит не сдаваться. Не так, не сейчас! Собираюсь сделать шаг, чтобы обнять Богдану, чтобы удержать и попросить выслушать меня, чтобы все исправить…

– Поздравляю с окончанием школы, – чеканит Бо и гордо вышагивает через клумбу обратно в сторону школьного двора.

Беспомощно смотрю ей вслед, голос сердца утихает. Еще один слабый удар умоляет сделать шаг, но… Если Бо уже со мной попрощалась, то, наверное, стоит ее отпустить. Меня не будет целый год, какой смысл эгоистично привязывать ее к себе, если она уже не чувствует того, о чем так громко говорила. Что я могу дать ей? Ничего. Пока ничего.

– Кот, ты едешь? – спрашивает Ромашова.

Разворачиваюсь и шагаю к воротам, едва соображая, что делаю. Сажусь в такси и вспоминаю о подарке, который приготовил для Бо. Достаю из кармана оранжевую коробочку и кручу ее в онемевших пальцах.

– Что это?

Оксана протягивает руку, и я убираю подарок обратно в карман.

– Не твое дело!

– Кот…

– Разве я дал тебе понять, что мне нужен сопливый разговор?

– Я просто хотела сказать, что все наладится.

– Знаю.

Потому что все для этого сделаю.

Глава 10

Богдана

Не знаю, зачем нам на третьем курсе философия, но профессора Гаврина, кажется, вообще не интересует контингент, который его слушает. Как, собственно, не интересует и время его опозданий. И даже излюбленный закон всех студентов «пятнадцатиминутка»^[3] с Артуром Людвиговичем не работает, потому что без стопроцентного посещения лекций экзамен никак не сдать. Спустя двадцать пять минут после начала пары наконец-то открывается дверь. Ася принимает позу слушательницы великих философских умов – складывает руки поверх парты и опускает на них голову:

– Разбудишь, когда начнется перекличка.

Киваю и возвращаюсь взглядом к двери, профессор медленно входит в аудиторию. Мешки под глазами, растрепанные седые волосы, на плечах неизменный бордовый вельветовый пиджак, а в руке старый потертый кожаный портфель. Девчонки на первой парте прикрывают носы, потому что рядом с преподавателем шагает запах его успокоительного. Можно было бы возненавидеть Артура Людвиговича за непрофессионализм, халатное отношение к обязанностям и нелюбовь к работе, но…

– Тема сегодняшней лекции «Особенности древнеиндийской и древнекитайской философии», – говорит он севшим голосом и вытаскивает стул ближе к рядам парт. – Полную лекцию вы найдете и прочитаете на моем сайте, а поговорим мы с вами о четырех тезисах буддизма. Для начала вопрос: кто такой Будда?

– Это значит просветленный, – отвечает Макарова Рита, глядя на профессора с нескрываемым обожанием.

Нас всего человек двенадцать – тех, кто действительно слушает лекции. Остальные спят или сидят в телефоне. Не могу сказать, что философия меня сильно увлекает, но рассуждения этого старого дядьки обычно успокаивают и упорядочивают мысли.

– Верно, – соглашается Артур Людвигович. – Тогда слушайте первый тезис: «Жизнь есть страдание. С самого рождения человека подстерегают боль, неудовлетворенность, тревоги, заботы, разочарования, крушение надежд, болезни и ожидание смерти. Да, есть и радость, и экстаз, и вдохновение, но они мимолетны и обманны. Мир зыбок, текуч, он – иллюзия».

Ну и что это значит? Какой-то пессимистичный буддизм. Я надеялась на что-то более возвышенное и радостное. Зачем тогда вообще мучиться и терпеть, раз реальны только страдания, а счастье иллюзорно?

– Вижу на ваших лицах несогласие. Считаете, что ваша жизнь не состоит из одних только страданий? Тогда послушайте второй тезис: «Желание – причина страданий. Желание – признак неполноты, нуждаемости, отсутствия чего-то. Дистанция между сущим и возможным угнетает и обесценивает существование».

Поднимаю руку, не выдержав, и получаю одобрительный кивок преподавателя.

– То есть мечтать и желать чего-то плохо? А как же мотивация? Постановка намерений, стремления? Без этого мы превратились бы в овощи. Если у человека нет мечты или цели, то он непонятно для чего живет. Он замирает, не движется, а значит, уже мертв.

– А для чего живете вы? Чего в вашей жизни больше – страданий по несбывшимся мечтам и недостижимым целям или гармонии и спокойствия бытия? – стреляет ответными вопросами профессор.

– Неудачи – часть пути, – отвечаю абстрактно.