Переезд

– Так здесь называют улицы. Это же особый город, здесь живут строители кораблей, а у них свои привычные словечки. Видишь, там наверху фонари? Это ещё одна дорога, на ней тоже есть дома. Вот это и есть траверс. Мы сейчас летим на четвертом траверсе, там вот пятый, на нём наш дом. А над ним шестой, там Андрюшкина школа.

Андрей, вспомнив про образ, снова уткнулся носом в свой коммуникатор и запустил какую-то игру.

– В жопу вашу вонючую школу! Старая была лучше!

– Перебор! – строго заметил отец. Он понимал, что ругань специально добавлена, для провокации, но совсем проигнорировать не мог. – Кстати, вот тебе код, это учебники, можешь скачать в планшет.

– Что, просто через сеть?

– Да, мы тут договорились с директором, вам не станут выдавать эти урезанные, казённые. На них ни обновлений, ни связи нормальной, сплошная морока и лишний вес в рюкзаке. В общем, в вашем классе каждый сможет пользоваться своим привычным гаджетом. Между прочим, у нас прямо возле дома стоит чашка пневмотрубы, ты сможешь летать в школу без всяких автобусов.

– Какую ещё трубу? – встрепенулась закемарившая мать. – Это безопасно?

– Спи, спи, потом всё покажу!

– Я тоже хочу пойететь в тйюбу! У меня садик тоже в шестом тйавейсе?

– Нет, дочь, твой садик, смотри, вон в том большом доме. Их тут называют лонжеронами.

– Йонжейонами? – опробовала малышка новое слово и расстроилась.

– Можешь называть башней, – выручил отец. – Многие так говорят: башня "Наука". Мы будем жить совсем рядом, пешком можно в сад ходить!

Вася приготовилась протестовать, отстаивая свое право пользоваться пневмотрубой, но тут капсула вылетела на открытую оконечность траверса. Дорогу здесь только с одной стороны огораживали здания, слева же пейзаж лишал дара речи любого приезжего. Да что уж там, четырех месяцев оказалось недостаточно, чтобы привыкнуть к панораме, которая распахивалась с этого места на многие километры в стороны, вверх и вниз.

Над дальним концом города вставало солнце. Стекло купола под теплыми лучами сразу запотело, свет преломился в каплях и вся восточная половина неба раскрасилась цветами радуги.

– Как кйаси-иво-о!

– Да уж. Я специально выпросил квартиру в этом районе. Отсюда лучше всего смотреть восход!

Тем временем лепестки энергостанции по ту сторону купола ожили и дружно распустились навстречу щедрому спонсору всех электронных и тепловых систем мегаполиса. В местах, где тени от солнечных батарей упало недостаточно, стекла сами затемнились, продлевая ночь в спальных районах до комфортных десяти часов.

– Смотрите! Вон тот оранжевый лонжерон называется "Искусство". За ним белый – "Здоровье". С той стороны, синий, это "Дружба". "Гуманизм" и остальные отсюда не разглядеть. Все сразу можно только из центра увидеть. Вон из той самой широкой башни.

– А она как называется?

– "Киль".

– Просто "Киль"? – жена удивилась такому диссонансу.

– Вообще-то в проекте он шёл под названием "Разум". И там должны были располагаться дата-центры, офисы управления проектами, службы контроля, связи, логистики… Но в итоге почти половину здания заселила, только не смейся, городская администрация. Мэрия.

Она всё же хихикнула.

– Для "Разума" места не нашлось. Ну это логично, кому нужнее всего панорамные виды из окна?

– Вот поэтому центральную башню стали называть просто "Киль". С этим пытались как-то бороться в информационном ключе, но тогда в ход пошли совсем уж язвительные варианты. В общем, там смирились, постепенно прижилось нынешнее название.

– Пап, пап, а эта башня что, кйутится? – прилипла носом к стеклу Василиса.

– Да, дочь. Здесь такая мода, особенно в центре. Многие дома крутятся.

– А наш дом тоже кйутится?

– Нет, наш дом обычный. Да ему это и не надо, мы будем жить на тихой спокойной окраине.

– Хорошо, – отметила жена. – Я бы не чувствовала себя спокойно в крутящемся доме.

– Пап, а это что? – не унималась Василиса. – Это и-е-йо-гйи-фы?

Отец проследил за её взглядом и заметил в воздухе многометровый синий треугольник с подписью на китайском. Эта реклама встречалась в городе так часто, что на нее быстро переставали обращать внимание.

– Да, малышка, это иероглифы. Это символ Китайской аэрокосмической корпорации. Здесь многое придумано и построено китайцами. У Андрея в классе будут учиться два мальчика из Китая.

– Так тут что, все по-китайски говорят? – сын продолжал искать поводы для недовольства. – Мне что, придётся китайский язык учить?

– Почему? – удивился отец. – А-а-а, вон ты о чём! Нет, не придется. Смотри, что сейчас будет.

На глазах у детей синий треугольник наклонился, окрасился красным, обзавелся белым овалом орбиты. Место иероглифов заняло слово "Роскосмос".

– Вот, видишь? И русский здесь такой же официальный язык, как и китайский. И английский, французский или немецкий, – добавил он, когда логотип снова трансформировался, теперь в голубой шар с буквами ESA.

– Так что, нам все эти языки учить?